Одно заставляло Веру волноваться, сначала Леся к дочке Ане относилась с большой нежностью, а как только у девочки отрасли светленькие волосы, и личико начало проявлять «породу», у матери к ребёнку возникло отвращение. Папа Дима тёмненький, Леся тоже брюнетка, бабушка Вера чернявая, а девочка — блондинка. Только Леся знает, на кого похожа Аня, на своего родного и подлого папашу Антона.
— Вера, в кого у вас внучка-то, светленькая такая хорошенькая, папа и мама тёмненькие, а девочка прям не в породу, — слишком длинные языки у соседок, но Вера не растерялась.
— Да, вы что говорите-то, дуры! Вспомните моего отца, Павла Сергеевича, царствие ему небесное. Блондин, голубоглазый. В деда копия, девочка. А личиком так на Лесю и похожа!
— И то правда! — тётки посмотрели на ребёнка другими глазами, а Вера начала подозревать неладное.
— Леся, скажи-ка правду. Что у тебя с Антоном случилось, до того, как ты в постель к Диме прыгнула? — Вера взрослая и неглупая хоть и образования нет, но людей она видит насквозь, особенно дочку.
— Не хочу вспоминать.
— Ты с ним спала?
— Нет, он ударил меня, и пока я лежала без сознания, изнасиловал, а потом сбежал. Ой мама, как же мне больно до сих пор, если бы не Димочка, я бы в петлю залезла с этой беременностью.
Леся вдруг начала рыдать, да так, что матери пришлось ей своего Корвалола накапать.
— Милая моя, забудь, девочка не виновата, может она и правда на дедушку похожа. Дима её обожает, с тебя пылинки сдувает. Ну, было горе, зато сейчас живём как за каменной стеной. Бог тебе компенсировал. Не стоит на девочке срываться. А Димочке ничего не говори, Христом-богом молю. Золотой он.
— Ой мамочка, знаю, люблю его с первого дня, как увидела, но за что со мной так этот урод. Пусть Аня у тебя больше будет, я не могу её видеть.
— Да как же, а муж, что скажет? Она же на тебя в детстве похожа, фотки посмотри, она не Димы, ни этого козла, она же твоя! Ты её вынашивала, рожала в муках, и теперь так?
Леся отвернулась. Когда она слышала очевидные факты, с которыми не желала мириться, то всегда отворачивалась от собеседника. Её голос становился холоднее, как сейчас.
— Я беременная, не хотела вам говорить до дня рождения Димочки, но вот так, мне кажется, что будет мальчик. Мужу скажу сегодня о беременности, и чувствую себя плохо, он поймёт, очень прошу, помоги мне.
— Хорошо доченька. Но старайся взять своё горе под контроль. Девочка здоровенькая, уже говорит бегло, она тебе ещё в радость будет. Смотри, как я тебя люблю. А думаешь, у меня с отцом всё хорошо было, однако, не тебе свои обиды не срываю.
Мать обняла дочку, повернула к себе и поцеловала в лоб.
Дима, когда узнал, что УЗИ показало мальчика, то от счастья чуть не задушил в объятьях жену, тут же подарил золотой комплект, начал суетиться, чтобы купить новую квартиру, пятикомнатную, или две рядом, себе трёшку, и маме Вере, чтобы дети могли у бабушки больше времени проводить, Лесеньке помощь нужна.
После рождения сына даже Дима заметил, что у жены разное отношение к детям. Сашенька, черноволосый и голубоглазый карапуз весь в папу, заласканный матерью и Анечка, тут же получала тычок или подзатыльник, стоило ей только заплакать или ослушаться.
Со временем Леся всё же взяла себя в руки и при муже девочку не обижала, но стоило им остаться одним, мать превращалась в фурию. Ненависть захлёстывала женщину.
Аня перешла жить к бабушке, она обожала папу Диму, и он очень любил доченьку, не понимая, почему у жены такая неприязнь к этой милой, хорошенькой и умненькой девочке.
Два года назад
Любовь Димы к дочери, забота, дорогие подарки, поездки в санатории с бабушкой, хоть как-то компенсировали девочке страдания от частых стычек с матерью. Только любовью отца Аня и дорожила все эти годы.
Чтобы не выделяться в своей семье светлыми волосами, в шестнадцать лет перекрасилась в чёрный цвет с пёстрыми прядками, но на мать это подействовало как красная тряпка. Скандал, очередной крик на дочку. Аня взяла куртку, выбежала из дома и пропала на неделю.
После этого случая в семье случился первый скандал.
— Леся, нельзя так с девочкой, что она тебе сделала? Ведь она наша дочь, мы её любим, но ты к ней придираешься как к чужой, — Дима не хотел обидеть жену, но всё же посчитал, её жестокость избыточной. Ещё и Вера в больнице лежит, некому служить буфером в отношениях.