И две ванные комнаты на этаж.
— Я еще кое-что вспомнила. У Тери дар тоже пробудился поздно, по крайней мере, так мне сказали. Она уехала в корпус примерно за полтора месяца до своего дня рождения… ей тогда исполнилось двадцать четыре. И… Тери была два года как помолвлена, а знакомы они были и того дольше. Но в тот год все вдруг… рухнуло. Винсент внезапно, без объяснения причин разорвал помолвку… потом пробудился дар Тери, и она улетела в Вестралию.
— А всплеск? — уточняет Фабиан.
Пожимаю плечами.
— Если он и был, то я тому свидетелем не была. И Тери ни о чем таком не рассказывала, — и она так грустила в тот памятный день…
Тогда я решила, что причина в Винсенте.
Но что, если нет?
И забрать Катерину должен был не дядя Кристофер, но пожирающий.
— Последняя дочь последнего рода, — скрестив руки на груди, Фабиан вслед за мной делает круг по комнате, однако идет неторопливо, в задумчивости. — Если я правильно понимаю, второго ребенка в роду Ренье заводить было не принято… так, во избежание… и способ зачинать именно мальчиков они нашли… Однако ни с того ни с сего родилась девочка. Прискорбно в данной ситуации, но если Ренье научились планировать пол будущего ребенка, то почему бы не попытаться защитить дочь от какого-то призрака? Возможно, даже защитили… И вдруг новая беременность и новая девочка. Ваши родители решили-таки рискнуть и заделать мальчишку или методы тогдашней контрацепции дали осечку?
Чувствую, щеки горят. В каких бы условиях ни воспитывали мое поколение, какими бы свободными ни были нынче нравы в Вальсии, я еще не готова и не хочу обсуждать подобные вещи во всеуслышание.
— Фабиан! — опускаю взгляд на голые лодыжки молодого человека и вдруг понимаю запоздало, что явилась к нему без приглашения, что мы только вдвоем в его спальне и едва ли нас кто-то побеспокоит без разрешения, что ведун расхаживает передо мною в одном лишь халате.
— Ладно, оставим прояснение сего момента до лучших времен, — соглашается Фабиан смиренно. — Тем более ты все равно вряд ли сможешь ответить на этот вопрос. Будем пока исходить из неоспоримого факта, что ты родилась и наверняка весьма озадачила своих родителей. А теперь другой вопрос — к кому из вас двоих должен был привязаться призрак? К тебе или к Катерине?
— Ко мне… так сказал Эдмунд и разве его появление в доме лорда Данмара это не подтверждает?
— Не совсем, — кажется, ведун и не замечает охватившего меня смущения или, что вероятнее, не догадывается об истинных причинах его. Фабиан подходит к столику с подносом, берет пустую тарелку с крошками и чайное блюдце, ставит их на софу. — Смотри сама. Пока ты не родилась, Катерина была такой же последней дочерью, как и ты сейчас. Если так подумать, какая призраку разница, не говоря уже, что речь о втором ребенке как таковом вообще не шла. Разница у вас…
— Шесть лет, — я делаю нерешительный шаг к окну, стараюсь сосредоточиться на важной беседе, а не на глупых, неуместных совершенно размышлениях, надето ли на Фабиане что-то еще, кроме халата.
— Мы, ведуны, рождаемся с даром, потому и принято говорить, что он пробуждается или просыпается, но никак не появляется из ниоткуда по щелчку пальцев. Нельзя купить его, заразиться им или овладеть призывом стихии без каких-либо врожденных способностей, допустим, просто почитав умные книги и изобразив пару пассов руками. Представители некоторых других рас, те же пожирающие, например, могут почуять зачатки дара задолго до его пробуждения. Бывает, маленькие дети неосознанно пользуются им, а потом дар снова засыпает на несколько лет, до первого всплеска. Плюс в вашем роду образовалась достаточно устойчивая линия одаренных. Как по-твоему, сколько шансов, что дар Катерины был так слаб, что его проглядели в раннем возрасте даже с пожирающим? И с чего бы вдруг дохлому Эдмунду пробуждаться именно от твоего рождения, когда вот она, долгожданная дочь? На чем бы ни зиждилась эта связь с мертвым предком, есть определенные условия для ее формирования, при каких-то иных обстоятельствах оно может и не сработать. Итак, родилась Катерина, — Фабиан отодвигает тарелку в сторону и берет чашку с остатками кофе. — Одаренная последняя дочь последнего рода. Срабатывает древний механизм связи и призрак возвращается в мир живых, — чашка опускается прямо на засыпанный хлебными крошками фарфор. — Но бдительный папочка не дремлет и находит способ если не отправить Эдмунда в ту выгребную яму, из которой тот вылез, то хотя бы оградить дочь и всю семью от его влияния, — на край тарелки ложится нож для масла. — Как — вопрос хороший, однако отвечать на него пока тоже некому. В любом случае Эдмунд где-то там, далеко от вас, вынужденный крутиться и строить с нуля свою призрачную империю с агентурной сетью. Затем рождаешься ты, — блюдце передвигается ближе к тарелке. — Но заметь, призрак-то по-прежнему связан с Катериной, — Фабиан стучит ногтем по краю чашки. — И вот идут-бегут годы, десятилетия… дохлому Эдмунду очень хочется да не можется… пока что-то там не случается, о чем мы еще не имеем никакого понятия, и у Катерины не пробуждается дар в чудесном возрасте неполных двадцати четырех лет, что для ее уровня тоже поздновато, — ведун перекладывает нож обратно на поднос.