Воздух покидает мои легкие.
Я бросаюсь вперед и падаю на колени рядом с ней.
― Руби? ― Я осторожно переворачиваю ее, укладывая к себе на колени.
Ее ресницы трепещут.
― Чарли? ― Она пытается подняться, но не может. Ее лицо утыкается мне в грудь, прячась.
― Что случилось? ― Автоматически мои пальцы нащупывают ее пульс. Ее сердце бьется как бешеное, и моя паника усиливается.
― Ничего. ― Она тихонько стонет. ― Я в порядке.
― Чушь. Ты не в порядке. Малышка, поговори со мной.
― Мне нехорошо. ― Ее шепот заканчивается захлебывающимся рыданием.
― Ш-ш-ш. Все хорошо, ― говорю я, прижимая ее к своей груди. ― Иди сюда. Мы тебя вылечим.
― Ты не сможешь, ― хрипит она. По ее щекам текут горькие слезы. ― Ты не сможешь мне помочь.
Я поднимаю ее крошечное тело на руки и встаю. Несу ее в спальню, кладу на кровать и снимаю с нее пропитанную потом футболку. Она дрожит, когда я накрываю ее простыней. Приношу ей стакан воды, сажусь рядом и вытираю пот с ее лба мягкой тканью.
― Ты потеряла сознание?
Она кивает.
― Прости меня. ― Ее голос мягкий, печальный.
― За что? ― Я глажу ее спутанные влажные волосы цвета розового золота.
― За все. ― Ее глаза подергиваются дымкой. ― Я не подхожу тебе, Чарли. Правда.
Я снова и снова качаю головой.
― Это не так. Ты моя.
― Я не должна быть твоей, ― говорит она задыхаясь, слезы все еще катятся по ее щекам. ― Я ― терновый шип. Я причиняю людям боль.
― Ш-ш-ш. ― Я хватаю ее за руку, переплетая ее пальцы со своими, как будто могу вернуть ее с того мрачного края, на котором она оказалась. ― Не говори так.
Я жду, что она скажет что-нибудь еще, но она молчит.
Ее глаза закрываются, и вскоре она засыпает.
Тревожный сигнал раздается в моей голове.
Я встаю с кровати и наклоняюсь над ней.
Я никогда не обращал внимания, как бьется сердце. Но сегодня ночью, в моей спальне, пока Руби спит обнаженная на простынях, я замечаю. Протянув руку, я провожу пальцами по ее быстро вздымающейся груди.
Ее сердце бьется быстро. Неестественно быстро.
Господи.
Во мне вспыхивает беспокойство, когда я прижимаю два пальца к ее тонкой белой шее. Наблюдаю, как кровь стучит в ее венах, как бешено бьется ее пульс.
Затем я подношу их к себе, поражаясь разнице.
Я холодею.
Восход солнца за окном тускнеет, и у меня перед глазами все расплывается.
― Руби, ― шепчу я, не сводя глаз с ее бледного лица. ― Что, черт возьми, с тобой не так?
Глава 44
Руби
Хуже. Мне становится хуже.
Мои руки сжимают руль в смертельной хватке, пока я еду из города обратно на ранчо «Беглец».
Слова доктора прокручиваются у меня в голове.
Вернитесь к своему кардиологу.
Сбавьте скорость. Не перегружайте себя.
Если вы не будете осторожны, вы можете умереть. Существует определенная вероятность резкой остановки сердца.
Я проснулась рано утром, едва ли через час после приступа, и выскользнула из дома. Я оставила Чарли спать дальше одного. Сегодня он отправился в Бозман, чтобы окончательно оформить статус заповедника, но это не мешает ему оставлять мне многочисленные голосовые сообщения и слать смс. Я провела пять часов на приеме у врача в Воскрешении, с моим кардиологом в Zoom, рассказывая им о своем сердце и слушая их советы. И все говорят одно и то же.
Отправляйся домой, чтобы поправиться.
Но как? Как я поеду домой после этого лета?
Грусть захлестывает меня.
Я люблю эту жизнь. Я не хочу возвращаться к прежней, но какой ценой?
Неужели это тот риск, на который мне придется пойти?
Жить, смирившись с судьбой?
Или вернуться к спокойной жизни, зная, что у меня есть ковбой, который любит меня, и этого достаточно?
Что такое достаточно?
Я никогда не боялась умереть. Я боялась не жить, но теперь, когда я поняла, что это такое, мысль о том, что я могу все это потерять, мысль о жизни без Чарли, слишком болезненна.
Впустую. Все кажется потраченным впустую. Все это лето, все мили на этом старом Скайларке, все вычеркнутые строчки в списке моих желаний, вся любовь, которую я испытываю к Чарли, ― все впустую.
По дороге я представляю себе его будущее. Он встретит кого-то еще. Гостью, туристку, местную жительницу. Кого-то живого и здорового. У них будут дети, семья, долгая совместная жизнь ― все то, что я не могу ему дать. Он забудет меня.
Так и должно быть.
Я издаю сдавленный крик. От одной мысли о жизни без Чарли мне становится плохо.
Я смотрю на грозовые тучи, которые спускаются с Луговой горы и надвигаются на Воскрешение. Я нажимаю на педаль газа, управляя машиной едва сдерживая слезы.