― Видишь? Я была права. Цветы нужны всем. ― Я хихикаю, наслаждаясь гордостью и любовью в его глазах. ― Я думаю, это вычеркивает счастливое число тринадцать из нашего списка дел.
Он запрокидывает мою голову назад, завладевая моими губами. Я прижимаюсь к его мускулистому телу, и он проводит рукой по изгибу моего бедра, чтобы сжать ягодицы. Его взгляд темнеет в той первобытной манере, которую я так люблю.
― Мы еще не закончили праздновать. Еще нет.
― Сначала нам нужно прибраться, ― шепчу я, больше всего на свете желая раздеться догола с Чарли в подсобке.
Форд победоносно поднимает метлу.
― Давайте закажем пиццу.
― Пиццу? ― Жена Форда внезапно приподнимается на диване. Ее сонные глаза распахиваются. В ее светлых волосах запуталась гипсофила. Я настояла, чтобы у всех, кто сегодня работает, были венки из цветов. ― Пожалуйста, давайте закажем пиццу.
Чарли усмехается.
― Накорми свою женщину, Форд.
― Пошел ты, ублюдок, ― рычит на него Форд, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать жену.
Дэвис достает из холодильника упаковку «Миллер Хай Лайф». Эмми Лу следует за ним с двумя бутылками шампанского в руках, близнецы идут за ней по пятам.
Хлопают пробки. Разливаются напитки. Цветы убирают. Раздается смех. Откуда ни возьмись, возвращаются Форд и Джейс с пиццей. Фэллон бьет Уайетта гвоздикой по лицу, и сразу же начинается перепалка.
Со слезами на глазах я прижимаю руки к своему колотящемуся сердцу. На душе у меня так светло, так воздушно, что я могла бы воспарить в космос.
Это то, что я должна дарить своему сердцу.
Радость, солнечный свет и цветы. Я никогда не надеялась на такое счастье.
Но как я могла сомневаться, что с Чарли у меня будет бы что-то меньшее? Он превратил каждый день нашей совместной жизни в день подсолнуха. Благодаря ему сбываются мои самые смелые мечты.
Взяв меня за руку, мой муж уводит меня от толпы. Не говоря ни слова, я следую за ним, пока он ведет меня по коридору в наш офис. На его лице читается смесь гордости и удивления, когда он смотрит на меня. Я наклоняю голову.
― Что?
— Ты потрясающая. ― Он притягивает меня к себе, и я растворяюсь в нем. ― Это. Все это. Ты сделала это, малышка.
― Без тебя я бы не справилась. ― Я провожу рукой по его теплой широкой груди. ― Ничего из этого не стало бы реальностью, если бы не ты, Чарли.
Он сжимает мое запястье своими огрубевшими пальцами. На долгое мгновение воцаряется тишина.
― 120, ― недовольно бурчит он.
Я поджимаю губы.
― Ковбой.
Я люблю его за заботу обо мне, за то, что он беспокоится о моем сердце. Когда я просыпаюсь посреди ночи, уютно устроившись рядом с Чарли, его рука всегда лежит на моем сердце. Оберегает меня.
После участия в программе, после катетерной абляции, которая восстановила ритм моего сердца, мои приступы стали редкими. Обычно я теряю сознание всего два раза в год, в слишком стрессовых ситуациях. Все еще есть вероятность, что учащенное сердцебиение вернется, но я проживаю каждый день с благодарностью. Это не значит, что я ничего не боюсь, но я проживаю свою жизнь без страха с тем сердцем, которое у меня есть. Все, что я могу сделать, ― это следить за его биением.
Чарли хмурит брови.
― Сегодня было много всего, дорогая.
Встав на цыпочки, я целую его.
― Разве ты не знаешь? Скоро будет еще больше. У нас впереди еще много всего.
Суровое выражение на лице Чарли смягчается.
― Да, ― говорит он.
Мы беременны. Только не в традиционном смысле.
Жена брата Чарли предложила стать для нас суррогатной матерью. Подвергать мое тело и сердце родам ― это тот риск, на который мы с Чарли не готовы пойти. Это величайший акт бескорыстной любви, величайший подарок, который семья Чарли когда-либо могла нам сделать.
Ухмыляясь, Чарли усаживает меня на край стола. Он целует меня в губы, его колючая борода щекочет мне лицо.
― Мы чертовски заняты, но мы со всем справимся.
Сердце бьется в груди. Я хватаю Чарли за руку и крепко держусь, пока все это не укладывается в голове. Нервы, волнение и предвкушение. Будущее.
Прошлое.
Даже сейчас мои мысли все еще возвращаются туда.
― Ковбой?
― Да, подсолнух?
― Ты все еще думаешь об этом? ― шепчу я. ― О том дне, когда я умерла?
Он смотрит на меня, его красивое лицо омрачается болью.
― Каждый день, каждую секунду своей жизни я буду помнить этот момент. Я никогда не забуду его, Руби, ― говорит он, его голос полон эмоций. Подойдя ближе, он берет мое лицо в ладони. ― Почему ты спрашиваешь?