― Давай, ― уговаривает она. ― Попробуй. — Затем моя рука оказывается в ее ладони, и она кладет ее на свое теплое бедро… ― Расскажи мне о своем сегодняшнем подсолнухе.
Я хмыкаю.
― У меня его не было.
Она хмурится, ее носик морщится от этого движения, и будь я проклят, если она не выглядит мило.
― Чарли, всегда есть подсолнух.
― Не сегодня. ― И уже чертовски долгое время.
Руби садится ровнее, решив вытянуть из меня что-нибудь.
― Тогда твой терн?
Я хочу отказаться, оттолкнуть ее, зарычать, но, пока она смотрит на меня своими большими голубыми глазами, я проигрываю эту битву.
Что-то подсказывает мне, что с этой женщиной я всегда буду проигрывать.
― Не только видео угрожает ранчо, ― говорю я, и Руби приподнимает брови. ― На нас нацелились несколько крупных застройщиков. Та машина, которую ты видела на прошлой неделе, ― эти люди хотели купить ранчо. Я отказался, и они разозлились. Но… иногда я думаю, что мне следовало согласиться.
― Почему?
― Из-за моих братьев. ― Я опускаю взгляд на ее руку, прошлое накрывает волной воспоминаний. ― Иногда я думаю, что им было бы лучше в другом месте. Они все последовали за мной в Монтану. Бросили все, чтобы помочь мне. Форд играл в высшей лиге. Дэвис служил в армии.
Руби сжимает мою руку.
― Почему они последовали за тобой?
Я наклоняю к ней горлышко своего пива.
― Почему ты бежишь?
Она вызывающе вздергивает подбородок.
― Кто сказал, что я бегу?
― Я. Так почему?
― Почему это ранчо называется «Беглец»?
Отлично. Принято к сведению. Ее отказ сказать мне, почему она здесь, беспокоит меня больше, чем я готов признать. И все же. Это ее право.
Я выдыхаю.
― Это не то, на что подписались мои братья, и они застряли здесь из-за меня.
― Ты любишь это ранчо, ― говорит она.
― Люблю. Но своих братьев я люблю больше. Иногда то, что я с ними делаю… Если бы я продал ранчо, каждый мог бы вернуться к своей жизни.
Глаза Руби округляются от моего откровения.
― Ты им это говорил?
Мне требуется секунда, прежде чем я могу посмотреть на нее.
― Нет, ― мрачно отвечаю я. ― Я не хочу, чтобы они беспокоились обо мне. Они и так достаточно сделали.
Черт.
Я чувствую себя выпотрошенным. Впервые я вслух признаю, что чувствую себя чертовски виноватым. Эта девушка с широко раскрытыми глазами продолжает терзать мое сердце и разрушать все мои ожидания. Она слушает так, будто ей не все равно. Как будто она понимает.
― О, Чарли, ― вздыхает Руби. Она сжимает мою руку во второй раз, и я крепче обхватываю ее ладонь, чтобы она никуда не могла деться. ― Ты должен им сказать.
― Да. ― Я киваю ей. ― Когда-нибудь.
На мгновение единственным звуком в доме становится ритмичное вращение стиральной машины.
― А что насчет тебя? ― спрашиваю я, прочищая горло. ― Каким был твой подсолнух?
Она задумывается.
― Знаешь, что? То, что происходит сейчас. Этот вечер, ― решает она и одаривает меня ослепительной улыбкой. ― Мне нравится разговаривать с тобой, ковбой. Когда ты не кричишь.
Черт. Удар прямо в сердце.
Я не привык к такому. Когда рядом есть кто-то, с кем можно поговорить. После долгого дня, проведенного на ранчо, я обычно пью пиво, разбираюсь с бумагами и заваливаюсь спать. Я не провожу ночь в разговорах с красивой женщиной. Руби берет мою логику, здравый смысл, распорядок дня и разбивает их вдребезги.
― Я обещал, ― выдавливаю я из себя, наклоняясь вперед. ― Я не буду кричать, Руби. Только не на тебя. Никогда больше.
Прежде чем я успеваю остановиться, я провожу ладонью по ее руке и обхватываю ее тонкое запястье. Мои грубые пальцы касаются ее нежной кожи, нащупывая пульс, который бьется в этом месте, и между нами словно натягивается нить.
Руби издает тихий стон, и мой член подпрыгивает в штанах.
Мы слишком долго сидим, уставившись друг на друга, ее рука все еще в моей. Мои легкие горят. Я чувствую биение ее сердца, пульсирующего на кончиках моих пальцев.
Руби наблюдает за мной сквозь прикрытые веки.
― Чарли, ― шепчет она.
Мой взгляд падает на ее пухлые красные губы. Не в силах сдержаться, я заправляю прядь золотисто-розовых волос ей за ухо. Затем я провожу рукой по ее высокой скуле. Ее длинные ресницы удивленно трепещут. В этих красивых голубых глазах горит пламя желания. Вместо того чтобы отстраниться, Руби наклоняет голову, позволяя мне обхватить ее лицо ладонью.
К черту.
Я наклоняюсь, готовый прильнуть к ее губам, когда из коридора доносится сильный грохот.
Я напрягаюсь и замираю.