― Понял тебя.
Я переключаю рацию на четвертый канал и убираю ее в кобуру.
Проходя через большой зал, я машу рукой Тине, нашему менеджеру по работе с гостями. Она сидит за стойкой регистрации, ее темно-каштановые кудри покачиваются, пока она болтает с группой из восьми человек об их бронировании. Я поднимаю подбородок, глядя на небольшую группу туристов, фотографирующих люстру из оленьих рогов, которая висит при входе в лодж.
Лодж4 ― или главный дом, как мы его называем, ― занимает площадь 5000 квадратных футов и оформлен в деревенском стиле. Это самая яркая часть ранчо, воплощающая дух Дикого Запада с винтажными картинами родео, потолками с высокими балками и роскошными кожаными диванами. Большой зал ― это центральная часть лоджа, где гости отдыхают или устраивают мероприятия. С одной стороны находится бар «М» с высокими стульями из воловьей кожи и лучшим в округе местным самогоном. Напротив ― вход в столовую, салун и сувенирный магазин. Но лодж был бы неполным без гигантских окон, из которых открывается вид на густые сосновые леса и осиновые рощи.
Я провожу рукой по своей бороде, наблюдая за тем, как прибывают гости. Летний сезон ― это туристы. Не самая моя любимая часть жизни на ранчо, но это заработок. Я предпочитаю тишину осени.
Одиночество.
Сайлас Крейг, наш шеф-повар, появляется из кухни, когда я подхожу к входным дверям.
― Привет, Чарли.
Я киваю.
― Что у нас сегодня в меню, шеф? ― Мы подаем все блюда в столовой по принципу шведского стола, за исключением прощального ужина у костра.
― Тушеная говядина. Кукурузный хлеб. С'mores5. Люди любят это дерьмо. ― Он проводит татуированной рукой по передней части фартука, и на его лице появляется кривая усмешка. ― Завезти тебе немного вечером?
― Спасибо, ― говорю я ему. Наличие собственного шеф-повара имеет свои преимущества. Три месяца в году готовить не нужно.
Хорошие люди. Все они. Каждый сезон наша команда справляется со всеми задачами, которые ставит перед ними ранчо, неважно, простыми или сложными. От обслуживания гостей до перегонки скота ― после пяти лет работы на ранчо занято десять процентов жителей нашего маленького городка.
Все еще злясь на девушек в шлепанцах, я захлопываю входную дверь и сбегаю по ступенькам, едва не сбив котенка, который пробирается в кусты рядом с лоджем. Глубоко дыша, я стою и любуюсь суровыми пейзажами Монтаны.
Голубое небо, нарушающее все законы природы. Зазубренные горные вершины, покорить которые осмеливаются самые отважные. Послеполуденное июньское солнце падает на меня под таким идеальным углом, что даже пыльная ковбойская шляпа не может укрыть от его яростных лучей. Лето в Монтане ― это кусочек рая.
Наша собственность расположена у подножия Луговой горы, и с двух сторон окружена густым национальным лесом. Вдалеке над входом на ранчо висит изготовленный на заказ металлический знак ранчо «Беглец». 17 000 акров нетронутой дикой природы.
Когда-то я называл Джорджию своим домом, но не теперь.
Воскрешение, штат Монтана, ― вот мой дом. И, черт возьми, мне это нравится.
Под сапогами хрустит гравий, я иду по территории, мысленно отмечая то, что нужно исправить. Сломанный столб забора. Заросшие сорняки. Я поднимаю с земли плоскогубцы и бросаю их на клумбу, чтобы забрать позже.
Для меня эта жизнь ― как община. Я стараюсь, чтобы наши сотрудники и гости чувствовали себя как одна семья. Инспектирую ранчо. Работаю от восхода до заката. Перегоняю скот. Объезжаю лошадей.
Ранчо, лошади и родео ― это у меня в крови. Я родился и вырос среди этого; мои родители управляли одной из самых успешных коневодческих ферм и тренировочных центров в Соединенных Штатах. Десять лет назад я выступал на родео вместе со своим младшим братом Уайеттом.
В двадцать четыре года у меня было все.
Женщина, которую я любил, титулы, призовые деньги, уверенность в будущем.
Пока все не рухнуло.
Смерть моей невесты перевернула мою жизнь и уничтожила меня изнутри.
Я делал все что мог, чтобы избавиться от воспоминаний о Мэгги. Я слишком много пил. Проклинал Бога. Пытался продать всех чертовых лошадей, которыми владел, пока отец не отговорил меня. Примерно через полгода после ее смерти я понял, что не могу оставаться в Диком сердце. На каждом углу меня преследовали воспоминания о ней. Ручей, где мы целовались до восхода солнца. Наша семейная арена для родео, где она погибла. Если я увижу еще одну грустную улыбку ее мамы в продуктовом магазине или найду в своем грузовике еще одну ее завязку для волос, я брошусь с моста на Джексон-стрит.