Последние две недели мы с Чарли использовали восход солнца как предлог для того, чтобы я оставалась. Мы ведем бесконечные разговоры до поздней ночи, а затем засыпаем рядом. Что касается восхода, то мы до сих пор его не видели.
Мы слишком заняты в постели.
Сексом, хорошим сексом.
Слишком хорошим сексом, на самом деле.
От потребности Чарли во мне мое сердце то замирает, то учащенно бьется.
Я никогда не чувствовала себя такой живой.
Проглотив таблетки и захватив пару садовых перчаток и телефон, я выхожу из коттеджа на крыльцо.
Из-за Чарли, изматывающего меня в постели, и работы я плохо заботилась о растениях. Я опускаюсь на колени рядом с огромным мешком грунта. Пришло время пересадить эти прекрасные цветы, которые принес мне Чарли. Они уже переросли свои горшки и нуждаются в обновлении.
Моя рука погружается в мягкую почву. Знакомое шелковистое ощущение успокаивает, как объятия Чарли. Я не могу не следить за солнцем на небе. Чем ниже оно опускается, тем сильнее бьется мое сердце в предвкушении встречи с ним.
Громкий звук моего телефона заставляет меня улыбнуться.
Я прислоняю его к горшку и принимаю звонок по FaceTime от Макса.
― Привет! ― радостно приветствую я.
Голубые глаза Макса прищуриваются.
― У тебя хорошее настроение.
― У меня всегда хорошее настроение, ― говорю я своему хмурому брату. ― Я сажаю цветы. Подсолнухи. ― Я машу телефоном в сторону ярких растений и переставляю его. ― Чарли принес их мне.
― Очень мило с его стороны. ― В голосе моего брата звучит подозрение.
― Так и есть. ― Я зачерпываю темную землю и выкладываю ее в горшок. ― Ранчо ― это нечто особенное, Макс. Здесь очень красиво. Если ты не видел неба Монтаны, значит, ты не жил.
― Лучше, чем в городе?
― О, да, ― соглашаюсь я. ― Лучше, чем в городе.
Намного лучше.
― Эта ферма. Где она находится?
Я фыркаю.
― Ранчо. Хорошая попытка.
Услышав гул мотора, я бросаю взгляд на дорогу. Чарли поднимается на холм в своем грузовике.
Мое сердцебиение учащается, когда я смотрю, как Чарли едет по территории ранчо. Пыльная ковбойская шляпа отбрасывает тень на его волевой подбородок, кончики темно-каштановых волос завиваются на затылке. Одна мускулистая рука свисает из окна его грузовика. Лицо задумчивое или хмурое, он всегда выглядит так, будто что-то ищет на своем ранчо. Что именно, я не знаю.
Мы оставили свои секреты нераскрытыми.
― Это он? ― Голос Макса потрескивает. ― Ты смотришь на него?
Я отвожу взгляд от Чарли.
И показываю Максу язык.
― Если хочешь знать, то да.
― И какой он?
― О, ― вздыхаю я. Как я могу точно описать живую мечту, которой является Чарли Монтгомери? ― Он молчаливый. Ковбой. У него голубые глаза и темная борода, и он заставляет меня делать то, чего я никогда раньше не делала. И он… ― Я осекаюсь, яростный румянец заливает мои щеки, когда я понимаю, что сболтнула лишнее.
Макс ухмыляется.
― Звучит как ковбой. ― Он прищуривается, его улыбка исчезает. ― Он твой босс, верно?
― Да, ― медленно говорю я, не понимая, к чему он клонит.
― Он знает?
― Что знает?
― Руби.
― Почему ты вмешиваешься в мою личную жизнь?
― Личную жизнь? Ты влюбилась? ― В голосе брата слышится укор.
Я вздрагиваю. Макс может быть за тысячу миль отсюда, но он всегда будет моим слишком заботливым старшим братом, который в третьем классе выбил все дерьмо из Кайла Хока за то, что тот назвал меня Франкенхартом24. И меньше всего мне нужно, чтобы Макс думал, что я влюбилась.
Влюбилась.
Я откидываюсь на пятки, заправляя прядь волос за уши.
― Нет… это…
Мой взгляд снова находит Чарли, его грузовик исчезает за холмом. Я не знаю, что между нами. Мы стираем границы, и мне это нравится. Я люблю проводить с ним все свои дни, каждое мгновение. Потому что когда я лежу в его постели, его сильные руки обнимают меня, и он целует мое тело, я не чувствую себя такой одинокой.
Я чувствую себя свободной.
Если я думала, что у меня есть хоть какая-то сила воли, когда дело касается мужчины в джинсах, сапогах и ковбойской шляпе, то я сильно ошибалась.
Зачеркните это.
Этого мужчины.
Мы зашли слишком далеко или пока все под контролем?
― Значит, он не знает о твоей СВТ. ― Заявление, а не вопрос.
Я возвращаю свое внимание к Максу.
― Я никому не говорила, ― признаюсь я.
― Рубс. Тебе не кажется, что кто-то должен знать? ― В голосе Макса слышится разочарование. ― Ты одна на ранчо в глуши. Вдруг что-то случится?
Осколки стекла впиваются мне в живот. Слова Макса заставляют меня вспомнить ночь после танцев в баре.