Любуясь красотой ручья и гор вдали, я понимаю, что это идеальное место для фотографии. Идеальное место, чтобы заставить подписчиков ранчо «Беглец» захотеть пожить тут.
Мой взгляд останавливается на Чарли, и меня словно пронзает током, когда он одаривает меня одной из своих неохотных кривых ухмылок.
Заставь их полюбить ковбоя.
Я улыбаюсь, прикасаясь кончиками пальцев к своему бешено бьющемуся сердцу.
И я чувствую это, по-настоящему чувствую, что этот мужчина делает со мной.
― Подожди. Мы можем сфотографироваться? ― спрашиваю я, опустив ресницы. ― Для ленты.
Чарли медленно кивает, неожиданно выглядя застенчивым мальчишкой.
― Ты скажи мне, дорогая. Что мы должны сделать?
― Поцелуй меня, ― выдыхаю я, и сердце разрывается в груди. ― Ты будешь ковбоем. А я буду девушкой, уезжающей в закат.
Его глаза пылают.
Затем его мускулистые руки обхватывают меня, прижимая к груди. Я устраиваюсь у него на коленях, освобождая руку, чтобы поднять камеру повыше. Наши глаза встречаются, а затем Чарли целует меня. Между нами полыхает жар, и я прижимаюсь к нему.
Я делаю снимок.
И прямо здесь, на берегу ручья, я влюбляюсь в Чарли Монтгомери.
Глава 26
Чарли
После долгого дня, проведенного за покупкой мешков с кормом и в ожидании, пока в городе починят седло, я возвращаюсь на ранчо. По радио играет старая песня в стиле кантри, пока я веду свой старый грузовик по извилистым проселочным дорогам. Я бросаю взгляд на ковбойскую шляпу из оленьей кожи с голубой лентой, повязанной вокруг тульи, лежащую на пассажирском сиденье. Подарок для Руби. Этой девушке нужна чертова шляпа. Хотя мне нравятся веснушки, которые появляются на ее переносице, когда она немного загорает, я не хочу, чтобы она обгорела.
Я проверяю время и жму на газ. Уже больше, чем мне хотелось бы, ближе к шести часам. Я надеялся закончить кое-какие дела на ранчо, но сейчас все, чего я хочу, ― это заключить Руби в свои объятия.
С тех пор как мы ездили к ручью на прошлой неделе, она стала неотъемлемой частью моей повседневной жизни.
По утрам она вместе со мной пьет кофе на кухне. Мы говорим о планах на день, затем проводим время с лошадьми. После этого мы расходимся по своим делам. А вечером мы встречаемся снова.
Я не знаю, о чем я думал, предлагая научить ее ездить верхом. Глядя на ее широко раскрытые от удивления глаза и слушая ее заливистый смех рядом с лошадьми, у меня в горле постоянно стоит комок. Верховая езда вызывает улыбку на ее лице, и я готов из кожи вон лезть, чтобы она там оставалась всегда.
Или, может быть, я эгоистично хочу удержать ее на ранчо.
Даже если мне страшно видеть ее верхом на лошади.
Но это то, что нужно ей, а если быть честным, то это то, что нужно мне. После Мэгги, у меня уходят все силы на то, чтобы смотреть, как женщина садится на лошадь.
Но с Руби я не вижу Мэгги. Потому что Руби ― это не Мэгги.
Она та самая, которую я и не надеялся встретить. И я понимаю, что она ― лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Мне нравится ее прекрасная душа. Ее великолепное лицо. Ее тихие сексуальные вздохи, от которых у меня встает каждый раз, когда я слышу этот звук. Ее широко раскрытые глаза. Я хочу подарить ей каждый гребаный восход солнца в небе.
Черт, я бы отвез ее в Калифорнию, если бы она попросила.
Господи. Неужели я так далеко зашел?
Да. С Руби ответ всегда ― да.
Притормозив на светофоре, я проверяю свой телефон. Словно на автопилоте, мои пальцы нажимают на нашу страницу в Инстаграме. Чаще всего я ловлю себя на том, что прокручиваю ленту, когда ее нет рядом. Потому что, черт возьми, я скучаю по ней.
Наше фото, которое она сделала, набрала уже три тысячи лайков. Комментарии разные.
Вы все сделали это на 100 процентов.
Вы двое прекрасны вместе.
Где здесь горы?
Как мне найти ковбоя?
Но к черту комментарии и к черту социальные сети. Единственное, на чем я сосредоточен, ― это улыбающееся лицо Руби. За последнюю неделю я смотрел на него, наверное, раз пятьдесят.
На фото она выглядит просто великолепно ― сияющая, как солнце, волосы развеваются на ветру, прильнувшая ко мне, как будто ей там самое место.
И, черт возьми, я выгляжу как счастливый человек.
Эта мысль ― как удар в грудь, переворачивающий все, что я знал. Но я больше не могу это игнорировать.
Это больше, чем просто хороший секс.
Господи, я дал ей прозвище.
Она ― мой подсолнух, создающий хаос с тех пор, как появилась в моей жизни. Хаос, без которого я больше не могу обойтись.