Я заключаю ее в объятия, чтобы напомнить себе, какой я счастливчик.
Есть что-то особенное в долгом, тяжелом дне на ранчо и возвращении домой к Руби. Она целует меня, как только я переступаю порог. После тяжелой работы мы вместе пьем холодное пиво на веранде. Сколько света, тепла и энергии она привнесла в мою жизнь.
Двери и окна дома открыты, и с гор дует легкий ветерок. Ее цветочные горшки занимают все свободное пространство. Три маленьких горшка с фиалками на стойке и два раскидистых папоротника на холодильнике. Подсолнухи, которые я ей подарил, она поставила на кухне, чтобы на них падал солнечный свет из окна. Я никогда не видел свой дом таким жизнерадостным.
За последние две недели у нас появилась собственная рутина.
Мне это чертовски нравится.
У нее нет ни единого шанса вернуться в свой коттедж. Даже если мы знаем, что за нападением стоит DVL и их цели, я не собираюсь рисковать. Мы усилили охрану, предупредили соседей и шерифа. Если они придут снова, мы будем готовы. И со мной Руби в безопасности. Ее присутствие здесь избавляет меня от чувства вины за то, что она пострадала.
Никакие действия не будут избыточными, чтобы защитить ее.
― А как насчет тебя? ― Я киваю на ее открытый ноутбук. ― Чем ты занималась?
― О, я много чем занималась. ― Она спрыгивает с барного стула, прижимаясь ко мне. С гордостью она протягивает мне папку с бумагами. ― Вот. Еще бумаги.
Я обхватываю ее за талию.
― Что это?
― Твой календарь социальных сетей до конца года.
Я пролистываю календарь, который она составила. Он впечатляет. Никакого маркетингового бреда. Руби рассказывает нашу историю самым достоверным способом. Наши местные поставщики. Наши сотрудники. Что мы ― семья, и это ранчо что-то значит.
Внезапно у меня в горле встает ком, и я не могу с этим справиться.
Эта умная женщина приложила много усилий, чтобы понять ранчо «Беглец», и это видно. Она дала голос нашему ранчо, нашим работникам, нашему городу. Она не какая-то незнакомка из другого города, сидящая за компьютером и создающая иллюзии. Она вместе с нами в этом дерьме. Я никогда не испытывал такой гордости.
― Это распечатка, но я пришлю тебе файл для того, кто будет дальше этим заниматься, ― щебечет Руби, вырывая меня из размышлений.
― Дальше заниматься? ― Из меня словно вышибли весь воздух.
― Когда я уеду, тебе понадобится кто-то, кто будет выкладывать посты. ― Она улыбается. ― Не думаю, что это будет Уайетт. ― Ее пальцы летают по клавиатуре. ― Я знаю, что ты ковбой, не разбирающийся в технике, но я завела аккаунт в Dropbox и загрузила туда кучу фотографий, чтобы ты мог их использовать. Думаю, тебе хватит на ближайшие два года…
Она продолжает щебетать на своем солнечном наречии, но единственная фраза, которую я услышал, ― она уедет.
Это словно нож в сердце.
Мне нужно обезболивающее, а лучше анестезия, чтобы унять эту боль.
Лето заканчивается через четыре недели.
Еще один удар ножом. Еще одно осознание.
Как изменится моя жизнь без Руби.
Она идеально подходит этому дому. Ее сливки в моем холодильнике. Ее шампунь с запахом клубники в моей ванной. Ее смех на моей кухне. Ее прекрасное тело в моей постели.
Она ― сердцебиение этого ранчо. Мое сердцебиение. Как будто мой пульс начал биться в ту секунду, когда я встретил ее. Я жив благодаря ей.
И тут я осознаю свою ошибку.
Я решил, что она моя, но не сказал ей об этом.
Не так, чтобы это что-то значило.
Она скоро уедет. Она найдет кого-то другого, будет шептать по ночам имя чужого мужчины. Ее голубые глаза загорятся, когда она наконец-то увидит свой калифорнийский закат, поставив последнюю галочку в своем списке, и меня не будет рядом, чтобы любоваться тем, как она счастлива. У нее будут дети от кого-то другого, семья, вечность.
Ее солнечный свет, ее доброе сердце и ее улыбки достанутся другому мужчине, и, черт возьми, это буду не я.
Эта мысль почти убивает меня.
― Чарли? Ты в порядке? ― Мягкий голос Руби отвлекает меня от моих мыслей. Она мило хмурит брови. ― Тебе не нравится календарь?
― Календарь замечательный. ― Обхватив ее руками за талию, я поднимаю ее на стойку. Перемещаюсь между ее ног, чтобы она не могла вырваться. ― Послушай, малышка…
Во рту пересыхает, я не могу вымолвить ни слова.
И именно здесь, на моей залитой солнцем кухне, когда я смотрю в ярко-голубые глаза улыбающейся Руби, меня осеняет ― я никогда никого так сильно не любил за всю свою жизнь.
Она хихикает и наклоняет голову, почти удивленно.
― Ковбой, ты, кажется, нервничаешь.