― Подсолнух, ты в порядке?
Она на секунду встречает мой взгляд, затем отворачивается к балкону, нахмурив лоб.
― Я в порядке, Чарли. Не беспокойся обо мне.
Я хмурюсь. Под ее глазами все еще лежат тени, оставшиеся с прошлой ночи, а солнечного сияния в них нет. Мне не нравится, когда она грустит. Это убивает меня.
― Эй. ― Я целую ее сладкие губы и притягиваю к себе. ― Сегодня мы постараемся встретить рассвет.
Ее глаза наполняются слезами.
― Малышка, что я такого сказал? ― Мой большой палец смахивает одинокую слезинку, которая скатывается по щеке.
― Ничего. ― Вдохнув, она выдавливает из себя слабую улыбку. ― Тебя не будет весь день?
Я провожу рукой по ее волосам.
― Если Форд добьется своего, то да.
Затем я ругаюсь, увидев время на часах на прикроватной тумбочке. Я опаздываю. Встав, я хватаю бумажник и ключи и направляюсь к двери. Голос Руби останавливает меня.
― Чарли?
― В чем дело, дорогая? ― говорю я.
― Я буду скучать по тебе. ― Она улыбается сквозь слезы.
Усмехаясь, я возвращаюсь к кровати.
― Возьми выходной, ― говорю я ей, проводя пальцем по изгибу ее покрасневшей скулы. ― Я хочу, чтобы ты лежала в постели, когда я вернусь домой.
Опустив длинные ресницы, она рисует сердечко на покрывале.
― Да. Может быть.
Я целую ее в последний раз, затем беру шляпу и иду на встречу с Фордом.
Мы провели в городе пять часов. Отдали жеребенка Руби, загрузили грузовик припасами, поболтали со Стидом в онкологическом центре. Наконец, около четырех часов дня, мы отправились в обратный путь на ранчо.
Позже, чем мне хотелось бы.
Узел в моей груди не ослабевает с тех пор, как я расстался с Руби. Мне не по себе, когда она остается одна, и все, чего я хочу, ― это вернуться к ней. Наш разговор не выходит у меня из головы весь день. Мне не понравилось то, что я увидел на ее лице, хотя прочитать это было чертовски трудно.
Форд зевает, сидя на пассажирском сиденье, и ищет бейсбольный матч по радио.
― Слушай, я просто говорю, что если «Уайт Сокс» не нужна драма, то им следовало бы обменять Хэма Джеффриса. Этот ублюдок не смог бы попасть в мяч, даже если бы я его подал мягко.
Я фыркаю. Хотя Форд ушел из высшей лиги, это не мешает ему отпускать свои красочные комментарии по поводу всего, что имеет отношение к бейсболу.
Я провожу рукой по волосам.
― Что ты думаешь о Стиде?
Форд пожимает плечами.
― Думаю, он как всегда раздражительный.
― Он принимает хорошие лекарства. Он нас еще переживет.
― Кстати, о лекарствах… ― Форд поворачивается и смотрит на меня. ― Что с Руби? Она рассказала тебе что с ней?
Я перевожу взгляд на него.
― Что с ней?
Форд бросает на меня взгляд «не будь идиотом».
― Таблетки, которые она принимает. Только не говори, что ты их не видел.
― У нее анемия.
― Она так сказала?
― Я ей верю.
― Тогда почему она их прячет?
― Она этого не делает.
― Ты когда-нибудь видел, как она их принимает? Видел этикетку? ― требует он.
Я хмурюсь.
― К чему ты клонишь?
Он издает звук разочарования.
― Я не считал тебя идиотом, Чарли.
Я напрягаюсь, костяшки моих пальцев на руле белеют. Мне не нравится то, на что намекает мой брат. Мне не нравится, что мое сердце пропускает несколько сотен ударов при мысли о том, что с Руби что-то не так.
― Ты пытаешься вывести меня из себя, Форд? ― Я рычу.
― Я пытаюсь защитить тебя. ― Грузовик подпрыгивает, когда мы проезжаем мимо ржавого ограждения для скота Вулфингтонов. ― Что ты знаешь об этой девушке?
Мой взгляд жесткий, непреклонный.
― Я знаю достаточно.
Я знаю, что она любит цветы и то, как моя рука ложится на ее поясницу. Ее любимый цвет ― сиреневый, а не фиолетовый, ее второе имя ― Джейн, и каждое утро она ест овсянку и поет в душе. Она пахнет солнцем и землей, и это мой самый любимый запах на свете. Я знаю, что она вздыхает, когда счастлива и когда ей грустно, и я люблю все ее вздохи.
Я знаю, что она моя.
Я знаю, что она единственная.
И все же, когда недоверчивый взгляд Форда пронзает меня насквозь, трудно назвать это исчерпывающим. Половина меня хочет сказать моему циничному, не признающему любви брату, чтобы он отвалил, но другая половина знает, что он прав.
Я понятия не имею, почему она здесь.
― Она принимает таблетки. У нее есть список желаний. ― Форд вскидывает бровь. ― Списки ― это конечная вещь, Чарли.
Я чуть не съезжаю с дороги.
― Форд. Не заставляй меня съезжать на обочину и бить тебя по гребаной морде.