— Ай, — невольно вскрикиваю я. — Можно понежнее?
— Неженка, — снова бурчит он, но его движения становятся более плавными. Гель уже охладил кожу, и я начинаю наслаждаться его прикосновениями. Уверенными, твердыми, но он уже не торопится. Его ладони поднимаются все выше, до бедер, где виден кружевной узор от шорт.
Я прикрыла глаза — пусть он и лесное чучело, но он явно знает, как прикасаться к женщине.
— Встань, — властно приказывает он. Я распахнула глаза.
— Что? — он смотрит на меня, и его лицо оказывается не таким возбужденным, как я себе представляла.
— Встань, я намажу сзади, — поясняет он.
Немного разочарованная, я встаю перед ним и поднимаю платье. Я знаю, что подняла его немного выше, чем того требовала ситуация, но черт возьми, мне так хочется его расшевелить. Зачем я это делаю? Почему так хочу его подразнить? Не знаю, но сейчас думать об этом не собираюсь.
«Опомнись, Агнешка, — влезает мой противный внутренний голос. — Ты в каком-то лесу, в доме у незнакомого мужчины, и ведешь себя как какая-то неприличная девка. Задираешь платье, провоцируешь его, а вдруг он с тобой что-то сделает? Никто даже не знает, что ты здесь».
Но в этот момент руки Феликса аккуратно касаются моих бедер и плавно двигаются то вверх, то вниз, и дурацкий голосок в моей голове мгновенно замолкает.
Я слышу, как меняется дыхание Феликса (или мне это кажется?), чувствую, как он касается меня, и мне чудится, что его прикосновения становятся все более жадными.
Интересно, у него есть женщина? Как давно он с кем-нибудь спал? Может быть, среди его работниц была его любовница?
Да нет, непохоже — все женщины довольно взрослые, выглядят по-деревенски, и ни одна из них не походила под типаж любовницы, как ни старайся.
Хотя я готова поспорить, окажись Феликс в компании моих подруг — он бы точно произвел на них впечатление. Просто воплощение брутальности.
Мои мысли были довольно грубо прерваны — закончив, Феликс одернул подол моего платья и сказал:
— Ну, все? Больше не будешь ныть?
Я аж дар речи потеряла от возмущения. Моя истома мгновенно сменилась негодованием. Я развернулась к этому хаму — он ухмыляясь, смотрел на меня.
— Ныть? Я не ныла!
— Наверное, мне показалось, — парировал он. — А теперь иди-ка ты спать, Агнешка, пока действие геля не закончилось, а то потом не уснешь.
— Не указывай мне, что делать! — огрызнулась я. Нет, ну каков наглец! — Это все ты виноват!
— Нечего было копаться, не на бал собиралась, — ответил он. — За полчаса можно было в твоем креме искупаться!
— А ты мне не муж, чтобы поторапливать!
— И слава богу, — бросает он, — поди не нашелся еще такой дурак, который тебя бы в жены взял!
— А вот и нашелся! — от злости я даже не думаю, что говорю. — Чтоб ты знал, у нас с Тадеушем свадьба через месяц! — пусть подавится.
— Ха, с Тадеушем, — передразнивает он меня, кривляясь. — Ну и где твой Тадеуш? Сбежал от тебя?
Вообще-то, это я от него сбежала. Но моя ярость набирает обороты.
— Где-где, а не твое дело! Вот позвоню ему, он за мной приедет, и тебе шею намылит!
Кажется, Феликсу это не понравилось. Он резко встал, и оказался совсем рядом со мной, нависая. Его глаза слегка сощурились, а темные брови снова нахмурились. По спине прошел холодок, я чувствую волнение — он намного больше меня, рядом с ним я просто пигалица, сейчас прихлопнет и не заметит.
Но Феликс лишь слегка наклонился ко мне и прошипел:
— Да пусть приедет и заберет тебя с глаз моих долой, а если он такой же рафинированный, как и ты, мне за свою шею беспокоиться нечего.
От злости я даже не нашлась, что ответить. Лишь топнула ногой и пошла наверх — буквально взлетела по лестнице, и уже сверху крикнула:
— Пошел ты к черту, Новак! Истукан бесчувственный!
К моему испугу — или я чувствую что-то еще? — он поднялся вслед за мной, снова оказавшись рядом, и буквально припер меня к стенке своим телом.
— Истукан, значит? Думаешь, ты такая потрясающая, что можешь манипулировать мной, как привыкла манипулировать своими городскими поклонниками? Черта-с-два, милая! Я тебе не маменькин сынок, который при виде красивой бабы слюни пускает!
Я яростно взвизгнула, оттолкнула его и, ворвавшись в свою комнату, с шумом захлопнула дверь.
Чертов хам! Еще ни один мужчина не позволял себе такого! Я ему не какая-нибудь легкомысленная девица из деревни!
Злая, я нервно ходила из угла в угол, мысленно перечисляя все его ужасные недостатки. Невоспитанный, бесчеловечный дикарь, социопат проклятый, женоненавистник! Ух, была бы машина на ходу — уехала бы сию же минуту, еще и сарайчик бы ему снесла к чертовой матери, и то мало ему!
Вдруг с улицы послышался какой-то стук. Выглянув в окно я ничего не увидела — стук раздавался со двора, а окна моей комнаты выходили на другую сторону.
Любопытство победило ярость, и я тихонечко вышла из комнаты и спустилась вниз. Феликса нигде не было.
Подойдя к окошку рядом со столом, за которым мы ужинали, я обнаружила, наконец, источник звука — во дворе Феликс, обнаженный по пояс, колол дрова, да делал это с такой злостью, что я была готова поспорить — на месте каждого полена он представлял меня.
В груди разлилось удовлетворение, и мне сразу стало легче. Неужели, я наконец его разозлила настолько, что в нем проявились эмоции? Пусть не самые хорошие, но все же.
Довольная, я пошла спать. Едва долетавший до меня стук умиротворял меня.
А засыпая я вдруг вспомнила его слова — «Я тебе не маменькин сынок, который при виде красивой бабы слюни пускает!»
Он что, назвал меня красивой?
Улыбаясь, я провалилась в сон.