Он взял бутылку, понюхал, наклонил ее и сделал добрый глоток. Довольно острые черты его лица осветились восхищением.
- Класс! Нам оно нравится! Дьявольски знатное вино! Такого на нашем столе не сыщешь!
Король посмотрел на Лафайета с явным одобрением:
- Ты все еще утверждаешь, что ты не волшебник, а?
- Нет. Думаю, нет. В конце концов волшебство невозможно. - О'Лири сделал предостерегающее движение пальцем. - Я полагаю, что кажусь вам несколько необычным, но это можно очень просто объяснить. Понимаете, в этом сне...
- Хватит! - Король поднял руку с маникюром. - Вся эта болтовня о снах... не хотим - нам это не нравится, а вот вино нам по душе. Этим делом займется наш Совет.
Он повернулся к худощавому человеку с одутловатым лицом и простуженным носом, одетому в матово-голубой шелк с жабо у горла.
- Вызвать советников, мы рассмотрим это дело. Вполне возможно, что у парня есть простое объяснение всех этих... гм... отклонений.
Король облизал губы, с любовью посмотрел на бутылку и протянул ее О'Лири. Тот почти взял ее, как вдруг монарх резко заторопился, потянул бутылку на себя, потом, словно передумав, отдал ее О'Лири, неотрывно глядя, как тот берет бутылку.
- Мы соберемся через минуту, - сказал король с волнением в голосе.
- Сегодня вечером, ваше величество? - писклявым голосом спросил толстяк в розовом атласном одеянии.
- Конечно! В Верхней палате через четверть часа! - Король Горубл махнул мушкетерам. - Всем оставаться на своих местах! А что касается тебя, - он быстро взглянул на О'Лири, - ты, парень, пойдешь с нами. У нас есть к тебе несколько вопросов.
Король помахал всем на прощание и закрыл за собой и Лафайетом тяжелую дверь. О'Лири с восхищением стал осматривать богатое убранство игровой комнаты. На панельных стенах висели огромные картины в позолоченных рамах, в баре был виден солидный запас напитков, кругом ковры с длинным ворсом. Кроме ярких светильников, висящих над карточным и бильярдным столами, в комнате горело много ламп, которые добавляли свой мягкий свет к основным источникам освещения.
- Я вижу, у вас тут электрические лампочки, - заметил О'Лири. - Я даже не могу представить себе, куда меня занесло.
- Это королевство Артезия. - Король, выпятив нижнюю губу, задумчиво посмотрел на О'Лири. - Ты что, совсем того, парень? Может быть, ты и имя свое забыл и забыл, куда направляешься?
- Нет. Я Лафайет О'Лири. И никуда я не направляюсь: просто я не могу точно определить, в какой исторической эпохе все это происходит. Шпаги, паровые машины, бриджи до колен, электрические лампы...
- О'Лири... хм. Странное имя. Я думаю, ты прибыл из далекой страны. Неужели ты ничего не знаешь о нашем прекрасном королевстве Артезия?
- Гм-м... - промычал Лафайет. - Я думаю, можно и так сказать, хотя живу-то я здесь - или где-то поблизости.
- Что? Как это?
- Да так! Хотя вы все равно не поймете.
- По чьему заданию ты прибыл сюда? - спросил Горубл, нервно покусывая нижнюю губу ровными, белыми, похоже, искусственными зубами. В его голосе, как показалось О'Лири, звучала тревога.
- О! Никакого задания. Просто... вот хожу, смотрю...
- Что смотришь? Чего ищешь?
- Да ничего особенного. Просто осматриваю достопримечательности, можно сказать.
- Так, может, ты хочешь покорить мой народ, подчинить его себе?
- Ну нет. Я не достоин такой чести.
- Каким образом ты оказался здесь? - резко спросил Горубл.
- Ну, это сложно объяснить. По правде сказать, я и сам не совсем это понимаю.
- У тебя есть друзья в столице?
- Ни одной знакомой души.
Горубл сделал три шага, повернулся, потом сделал три шага назад.
Он остановился и взглянул на правую руку О'Лири.
- Твое кольцо, - сказал он, - весьма интересная штучка.
Король впился взглядом в лицо О'Лири:
- Ты его здесь купил?
- О нет, ваше величество, я ношу его уже много лет.
Горубл нахмурился.
- А как оно у тебя оказалось?
- Можно сказать, что оно всегда было со мной. Оно висело у меня на шее на тесемке, когда меня нашли на пороге приюта.
- Приюта? Места для брошенных и бездомных?
О'Лири кивнул. Горубл вдруг оживился:
- Ну-ка, будь добр, сними его. Я хочу его рассмотреть.
- Очень жаль, но я не могу его снять - сустав не пускает.
- Гм... - король пристально посмотрел на О'Лири. - Ну, ладно, у меня к тебе такое предложение, мой дорогой. Поверни перстень печаткой внутрь. Некоторые, увидев изображение секиры и дракона на твоем перстне, могут превратно это истолковать.
- Что это еще за толкование?
Горубл развел руками.
- В тавернах рассказывают такую историю - что, дескать, придет время, появится сказочный герой с этим самым знаком, и придет он, чтобы избавить страну от... гм... определенных затруднений. Конечно, чушь несусветная, но у тебя могут быть неприятности, если они сочтут тебя посланцем, пришедшим исполнить пророчество.
- Спасибо за информацию. - О'Лири повернул перстень на пальце. - Ну, а теперь, если вы не возражаете, ваше величество, я бы хотел задать вам несколько вопросов.
- Ты, конечно, удивлен, почему тебя вместо того, чтобы заковать в кандалы и бросить в темницу, привели сюда во дворец?
- Да нет. Я бы так не сказал. Все, что здесь происходит, кажется мне совершенно бессмысленным. Но раз уж вы начали об этом, то действительно, почему я здесь?
- Такова была королевская воля! Капитану городского гарнизона две недели назад был дан приказ прочесать весь город и доставить каждого, кто подозревается в колдовстве.
Лафайет кивнул и вдруг неожиданно для себя заметил, что зевает, прикрывая рот рукой.
- Прошу прощения, - сказал он. - Продолжайте, я слушаю.
- Все-таки твои манеры производят странное впечатление, - с раздражением сказал король. - Ну, неужели у тебя нет ни капли почтения к королевскому сану?
- Да нет, не в этом дело, - ответил О'Лири. - Просто я немного устал.
Монарх уселся в глубокое кожаное кресло и вдруг раскрыл рот, увидев, как Лафайет плюхнулся в другое кресло, стоящее рядом, и уютно положил ногу на ногу.
- Послушай! - взревел Горубл. - Наше королевское величество не давало тебе позволения сидеть.
О'Лири снова стала разбирать зевота.
- Ваше величество, давайте без всех этих церемоний, - предложил он рассудительным тоном. - Я страшно устал. Понимаете, теперь я ощущаю, что, хоть эти приключения и происходят во сне, а выматывают, как настоящие. В конце концов, мозг - или, по крайней мере, какая-то его часть - полагает, что ты на самом деле бодрствуешь, поэтому он так и реагирует...