— Это же глупо, — начал было Лафайет, но потом остановился. — А собственно, почему бы и нет. Прекрасная возможность попрактиковаться.
Он прищурился и нарисовал себе одну популярную кинозвезду, имя которой не мог вспомнить. Представил, что она замужем за этим полицейским, что она спешит по улице, привлеченная шумом толпы…
Возникло мерцание. О'Лири почувствовал удовлетворение и расслабился. Прекрасно, теперь он снова сможет овладеть ситуацией…
— Рой! — раздался над шумом толпы девичий голос.
— Эй, Рой!
Полицейский рядом с О'Лири стал озираться по сторонам. Прелестная девушка с огромными темными глазами и мягкими каштановыми волосами пробиралась сквозь толпу.
— Гертруда, это ты? — слабым голосом спросил полицейский. Его лицо вытянулось от удивления, перемешанного с восторгом.
— О-о, Рой! Я так беспокоилась!
Девушка кинулась к полицейскому, чуть не сбив его с ног. Упала шпага. Лафайет поднял ее и вернул владельцу.
— Я слышала, было какое-то опасное задержание, и ты в нем принимал участие. А я знаю, какой ты смелый. Я так боялась!
— Ну, будет, Гертруда. Со мной все в порядке. И вообще, все прекрасно.
— Так это была ложная тревога? Ой, слава богу, а то я переволновалась!
— Ложная тревога? Хм… Да, собственно…
Мушкетер повернулся, моргая, к Лафайету. Тяжело сглотнул.
— Вот те на! — пробормотал он. — Этот парень — ценный кадр!
Он отодвинул девушку в сторону:
— Прости, детка!
Приложив руку ко рту, он крикнул:
— Эй, Сарж!
Появился большой мушкетер.
— Ну?
— Этот парень… — полицейский ткнул в сторону О'Лири, — ценный экземпляр! Я хочу сказать, что люди говорят правду — он волшебник!
— Ты что, совсем с ума спятил, Коротышка? Давай, забирай своего арестованного и пошли!
— Но посмотри на Гертруду! — сказал тот, указывая на девушку.
Верзила взглянул и разинул рот. Он снял шляпу и отвесил замысловатый поклон.
— Святой Моисей! Гертруда! — воскликнул он. — Ты как-то изменилась. У тебя новая прическа или еще что?
— Новая прическа? — повторил коротышка. — Она сбросила фунтов пятьдесят, и все стало на свои места. Сделала завивку и вспомнила, как надо улыбаться. И все это сделал он! — полицейский показал на О'Лири.
— О, пустяки, — скромно сказал Лафайет. — А сейчас, если вы, ребята, не возражаете…
Вдруг послышался резкий скрежещущий звук стали. Обнажились четыре острых клинка, взяв О'Лири в кольцо. Сержант смахнул свободной рукой пот со лба.
— Предупреждаю вас, сэр, ничего не предпринимайте! Не успеете начать свою абракадабру, как я воткну вам в живот все двенадцать дюймов стали!
Лафайет фыркнул.
— Все это становится просто глупо, — сказал он.
Единственная неприятность с этими снами — как только доходишь до самого интересного, обязательно что-нибудь случится. Придется сейчас проснуться, а завтра я снова попробую.
О'Лири сосредоточился.
«Ну, сейчас-то я уже овладел этим искусством, — с удовлетворением подумал Лафайет. — Надо просто представить себе картину, которую ты хочешь нарисовать в своем воображении…»
Кто-то резко дернул его за рукав. Черт — мешают. Трудно сосредоточиться. Пансион миссис Макглинт, старые фамильные обои, домашние уютные запахи, скрипучие полы… Он открыл глаза и увидел перед собой разъяренные лица. Лафайет снова зажмурился, пытаясь удержать ускользающую картину своей комнаты и представить ее более зримо. «Проснись! — скомандовал он себе. — Это просто страшный сон…»
Теперь все звуки вокруг стали стихать, он уже почти видел заляпанные стены, свою отгороженную занавеской кровать, стол с ящиками из-под апельсинов…
Кто-то снова дернул его за рукав. Он споткнулся, еле устоял на ногах. Лафайет открыл глаза. Прямо у самого уха послышался крик. Гул толпы стал усиливаться, доходя до прежнего уровня. Дыхание Лафайета образовало облачко перед лицом, как на морозе. Мушкетеры уставились на него, широко открыв рты.
— Ты видишь, Сарж, — с придыханием спросил Коротышка. — Как будто он закурил!
Все попятились. Полицейский с тремя нашивками стоял как вкопанный, тяжело сглатывая.
— Слушай, парень! — сказал он в отчаянии. — Я тебя прошу, пойдем спокойно, а? Я хочу сказать, что, если ты собираешься исчезнуть, то сделай это хотя бы при свидетелях. Ты понимаешь, что я имею в виду? А то, если я в своем рапорте все это опишу, да еще и арестованного не будет, отставка мне гарантирована, а я уже отслужил двадцать один год.