Или отсутствие мотивов у ассоциации. Ну зачем им прибегать к таким сомнительным авантюрам, когда нынешняя стратегия из двух пунктов — сражения героев с акума и реалити-шоу с их же участием — исправно работала и приносила огромные рейтинги.
Или моя многострадальная куртка, которую Хелли согласилась отдать на независимую экспертизу, по результатам которой пятна оказались реальной кровью, а не вишнёвым соком. В той же клинике мы оба прошли обследование, подтвердившее наличие пусть уже подлеченных, но всё же реальных пулевых ранений.
***
Следующий день снова преподнёс сюрпризы. Если кто вдруг забыл, то в процессе ночной битвы с террористами была повреждена одна квартира и напугана одна домохозяйка. Естественно, ей не только с солидным запасом проплатили ремонт, позволив заменить стеклянные окна на пластиковые, а деревянную дверь на металлическую, но и накинули компенсацию за моральный ущерб размером эдак с её годовой заработок.
Заодно записали с ней интервью. И вроде всё там было хорошо: женщина всё понимает, претензий к ассоциации не имеет, и вообще рада, что сумела посодействовать герою, оказавшемуся на волоске от смерти. Только вот в конце добавила, что всё же немного — ну вот прямо совсем чуть-чуть — на меня обижена, и хотела бы выслушать извинения лично.
Казалось бы, ничего сложного. Я и сам понимаю, что после такого поступка неприлично будет отмахнуться и свалить улаживание конфликта на ассоциацию, и готов хоть пешком к ней прийти, низко поклониться и принести извинения.
Только вот я снова забыл, в каком мире нахожусь. Ведь извиняться мне предстояло не у неё дома и не в штабе ассоциации. Кларен — так звали потревоженную женщину, намекнула, что с удовольствием поговорила бы со мной тет-а-тет, сидя за столом в каком-нибудь недорогом кафе.
А моё начальство, поняв намёк, недолго думая организовало нам свидание в одном из лучших ресторанов столицы, ужин в котором в иных обстоятельствах обошёлся бы Кларен в месячный заработок. И с которым у ассоциации имелся контракт на рекламу, ясное дело.
И вот я в своём бело-красном геройском наряде (спасибо хоть, что смокинг не заставили одевать) вхожу в зал, по своему пышному убранству напоминающий банкеты во дворцах знати из рассказов Филенара. Просторное помещение с высокими потолками, гладкое, почти зеркальное покрытие на полу, белоснежные скатерти на столах, расписные стены, люстры на потолках, официанты в чистой выглаженной униформе и успокаивающая музыка.
Мда, солдафон вроде меня в такую обстановку явно не вписывается, но начальству виднее.
— Гилен?
Голос своей сегодняшней спутницы я легко узнал, благо уже слышал его на интервью. Обернулся и обомлел. Да Кларен и в домашнем халате выглядела очень даже ничего для своих лет, а перед сегодняшним вечером была отдана на растерзание лучшим модельерам и визажистам ассоциации. Длинное чёрное платье с глубоким декольте и вырезом на бедре, уложенные длинные волосы, профессиональный макияж на лице.
И в таком виде её вывели перед тем, кто в прежнем мире вообще редко сталкивался с явлением ухоженных женщин, да и в этом больше общался с героинями в боевых нарядах да фанатками в пусть и открытых, но простеньких шортах и юбках.
Кларен терпеливо дожидалась, пока я подберу челюсть с пола, стоя напротив с лёгкой приятной улыбкой.
— А… Да… Здравствуйте, Кларен, — выдавил наконец я с низким поклоном.
— Вообще-то, в Обинарии не принято никому кланяться, но всё же столь галантный жест заставит трепетать сердце любой женщины, — отозвалась она завораживающим голосом.
Кажется, я начинаю понимать Мехито. Как бы самому в обморок не свалиться.
— Ну… Пройдёмте, что ли, за стол, — постарался я перевести тему и заодно взять себя в руки.
Один из официантов проводил меня и неспешно цокающую каблуками Кларен к забронированному для нас столу. В этот момент мы оказались особенно близко, и в придачу к внешней обворожительности этой женщины мне в голову ударил её парфюм.
Вспоминая изученные в принудительном порядке правила этикета, пододвинул ей стул и сел напротив. Выдержав недолгую паузу, обратился к главной (но подозреваю, что не единственной) сегодняшней теме:
— Ещё раз прошу прощения за те неудобства и испуг, что причинил вам вечером позапрошлого дня. Положение было критическим, и от моих действий зависела как моя жизнь, так и сохранность всех жителей того района.
— Вам нет нужды объясняться. В конце концов, я не дурочка и понимаю, что вы действовали из лучших побуждений, и для спасения людей не всегда достаточно подбежать к акума или монстру иного рода, вооружённому и одетому в камуфляж, и просто зарубить его. И всё же те события изрядно меня перепугали. Сначала раздалась стрельба, затем кто-то выбил дверь моей квартиры. Я уж было подумала, что это те самые террористы, и дни мои сочтены. Но к моему удивлению в квартиру ворвался герой-новичок, наделавший немало шума в первые же дни после своего появления. Что-то крикнул, пронёсся мимо меня, разбил окно, и поминай как звали. Надеюсь, в моей комнате вы не увидели ничего такого… чего не следует видеть постороннему мужчине, ворвавшемуся к незнакомой женщине?
— Нет, можете не беспокоиться. Хоть в тот момент и действовало круговое зрение Иммикера, но это не значит, что я осматривал всё окружение до мельчайших подробностей. Разве что если в список того, что «не следует видеть постороннему мужчине», не входят стены и мебель.
Да и я, признаться, в силу возраста и отсутствия интернета в прежней жизни вообще не в курсе, что такого сокровенного могут хранить у себя женщины. У Мехито вот журналы неприличные есть, а у неё что?
«Помню, там на кровати валялись труселя с лифоном. И кусок белой ткани с крылышками и кровавым пятном. Может, ритуал какой проводила?»
«Заткнись. Лучше восстановлением занимайся, чтобы не садилась батарейка в самый ответственный момент».
Официант принёс ужин и бутылку вина с бокалами, и мы продолжили беседу, совмещая её с употреблением деликатесов, способных дать фору даже кормёжке в ассоциации. Как-то незаметно у меня развязался язык, и я поделился с Кларен многими подробностями прежней жизни, о которых до этого дня не рассказывал даже журналистам.
И взамен многое узнал о ней. Уже пятнадцать лет работает преподавательницей литературы в школе. Застала ещё прошлое правительство и довольно нелестно отзывалась о школьной программе тех времён. Мол, детей заставляли читать сложную и морально устаревшую писанину авторов позапрошлых веков, чем только отбивали тягу к чтению. При новом правительстве всё изменилось в лучшую сторону. В программу внедрили современных авторов и жанры, которые ученики читают с удовольствием, а не из-под палки.
Мне, если честно, эти материи непонятны. Читать я научился уже после попадания к Истребителям, то есть в пятнадцать лет, а не в шесть, как дети Обинарии. И впоследствии этот навык применял крайне редко. Книги не прочитал вообще ни одной — ни здесь, ни там. Именно поэтому изучение подброшенного в мою комнату журнала продвигалось со скрипом, и вскоре предпочтение было отдано видеороликам — ведь читаю я в прямом смысле по слогам. Но перед Кларен, пожалуй, об этом лучше умолчать. При своей профессии она наверняка во мне разочаруется.
И ровно в тот момент, когда эти мысли проносились в моей голове, спутница подняла тему о моих любимых книгах. Врать я никогда не умел и не любил, а уж сейчас, сидя в такой близости от Кларен и глядя ей в глаза, нечего и пытаться. В общем, выложил всё как на духу. Но вместо разочарованного взгляда увидел на её красивом лице снисходительную улыбку, за которой последовало обещание порекомендовать мне пару прекрасных произведений. И первой рекомендацией было ни в коем случае не прикасаться к книгам Алекса Виллана, само существование которого, цитирую, ставит пятно на всю мировую литературу.
Когда вечер подошёл к концу, Кларен ненавязчиво спросила, не буду ли я так любезен проводить её до дома. Всё-таки опасно одинокой женщине разгуливать в такое время по далеко не элитному району, да ещё и в вечернем платье. Вообще-то, нас там дожидается бронированный джип с вооружённой охраной, но чего уж: я и сам сегодня никуда её не отпущу без присмотра.