Ритуал прошёл успешно, и Малат обрёл обещанную силу в лице трёх уникальных навыков, каждый из которых был напрямую связан с явлением войны. Первый позволял облачаться в оружие и доспехи, по остроте и прочности превосходящие творения лучших кузнецов того мира (да и Обинарии тоже). Второй отвечал за призыв союзных воинов из иного измерения. Они не являлись полноценными живыми существами, не имели ни семей, ни личностей, не чувствовали боли и восстанавливались со временем, даже будучи убитыми. Всё это позволяло не заботиться об их сохранности и без зазрений совести пускать на убой. Третий же навык служил этаким радаром и безошибочно выявлял присутствие живых существ, охочих до битвы.
— Охочих до битвы? Так вот в чём дело, — снова прервал я рассказ. — Ты видишь людей, намеревающихся на кого-то напасть. Потому ты заранее узнал о приближении террористов, но вот появление беспилотного шагохода и заложницы стали для тебя неожиданностью.
— Верно. От меня не укроется присутствие врагов, и не важно, воины это или командиры, отдающие приказы. Но вот на неодушевлённые предметы и мирных людей эта способность никак не реагирует. С этого-то и начались проблемы.
Помогая союзному войску одерживать одну победу за другой, в то же время Малат с каждым днём всё больше погружался в сомнения. Ведь последний навык бога войны открыл для него неожиданную истину, о которой сын генерала, у которого война была буквально в крови, даже не догадывался.
Всякий раз, когда солдаты Фиората разграбляли очередной захваченный город или деревню, выносили ценности, насиловали женщин и убивали мужчин, избранный сосуд Хатоса ясно видел, что ни у кого из этих людей не было желания участвовать в войне. Да, кузнецы ковали для вражеских солдат оружие, а фермеры снабжали их пищей, но делали они это по приказу, а не по собственной воле. Все они мечтали лишь о мирной жизни и молились своим богам о том, чтобы в их дом никогда не пришла война. Но она пришла. Пришла туда, куда её не звали, и принесла с собой смерть, которой никто не желал.
Да какие там крестьяне. Даже среди вражеских солдат хорошо если половина действительно хотела сражаться и была готова вонзить меч в другого человека, пусть даже своего врага. Ведь правители обоих враждующих государств призывали на войну всех здоровых мужчин подходящего возраста, не спрашивая их мнения. А тех, кто отказывался или дезертировал в процессе, ждала страшная участь. В армии регулярно проводились публичные казни «предателей», и проводились с крайней жестокостью, в назидание остальным.
В одном из сражений Малат даже отважился на смелый эксперимент. Оказавшись один на один с дернеттским солдатом — одним из тех, что не улавливались радаром, — сосуд бога войны отозвал доспех со щитом и осознанно открылся для удара. Вражеский меч сверкнул на солнце и остановился в нескольких сантиметрах от его лица, а затем выпал из дрожащей руки. Тот солдат не мог никого убить. Он не годился для боя. Был бесполезен. И таких, как он, было много.
Тогда-то сын генерала окончательно понял, что всё происходившее до этого момента, все вековые устои были не более чем сплошной чередой ошибок, глупых фантазий правителей и полководцев, не понимавших, что было на душе у простых людей.
После той битвы он явился к отцу и без утайки поведал обо всех обретённых знаниях и сделанных выводах. Поделился всеми откровениями, что явил своему сосуду дух древнего бога войны. И объявил, что не собирается более в этом участвовать и убивать без нужды невинных людей.
Отец выслушал его, кивая и обдумывая каждое слово, а после поделился услышанным с королём. Был созван совет генералов, на котором было принято решение.
Очередным вечером в покои Малата явилась очередная наложница. Красивая, как и все предыдущие. Государственная казна не скупилась на содержание генералов и их семей, и постель молодого воина каждый день согревала новая девушка.
Только вот слишком поздно он, опьянённый дорогим вином, осознал, что сегодняшняя посетительница пришла вовсе не согреть его теплотой своего тела, а оказалась ведьмой из одного могущественного культа, подчинённого короне. А когда Малат всё понял, на лице его уже покоилась проклятая маска.
То было древнее запретное колдовство под названием Кризотл, позволявшее при помощи особых предметов проклинать даже самых могущественных существ и ограничивать их силу. Всё, что осталось от прежних способностей сосуда Хатоса — это меч со щитом, один призываемый пехотинец да радар, положивший начало всем его бедам.
— Вот так просто надеть маску на человека и ослабить его магию в несколько раз? А не слишком ли это круто? — не мог не заметить я.
— Мне не известны подробности создания таких предметов, но уверен, что простым людям лучше даже не знать, на какие чудовищные жертвы и ритуалы нужно пойти, чтобы сотворить подобное. За всю многовековую историю моего мира было известно лишь три случая применения подобного колдовства. Мой стал четвёртым.
На обессиленного Малата навалились толпой, повязали и бросили в темницу. Как рассудило командование и даже его собственный отец, столь могущественного воина опасно оставлять на воле. Взбреди ему в голову примкнуть к Дернетту, и он, даже находясь под действием проклятия, сможет внести существенный перевес в расклад сил.
А ведьма та в ожидании прибытия солдат оказалась столь щедра, что даже нашептала воину один из способов избавления от проклятия. Мол, если появится враг достаточно сильный, что сможет помериться силами с сосудом Хатоса, то воля бога войны проломит оковы и вырвется на волю.
Только вот Малат, от чьей руки, если считать вместе с призванными воинами, пала уже не одна тысяча людей, понимал, каковы шансы встретить в этих землях столь могущественное существо. А уж каковы они в сырой темнице, выбраться из которой не представлялось возможным…
Тогда-то в камеру и постучалось «устройство портальной коррекции» одной странной организации из далёкого мира под названием Обинария. Хоть и считалось, что срабатывает оно только в случае прямой угрозы и надвигающейся гибели, но, как видим, в случае с Малатом хватило и пожизненного заточения.
Так он начал свой новый путь героя из ассоциации заступников, где даже с проклятой маской на лице сумел занять второе место в рейтинге сильнейших.
— Интересная история, ничего не скажешь, — честно прокомментировал я, когда бог войны завершил рассказ.
— Моя история не имеет значения, — не согласился со мной напарник. — Что действительно важно — это информация о маске, которую носит тот рассекатель. Проклятия Кризотла разнообразны и не подчиняются единому шаблону, потому я не знаю, при каких условиях конкретно его маска будет разрушена. Но уверен, что это произойдёт раньше, чем он будет убит. Я очень надеюсь, что ассоциация не врёт, и путь в этот мир рассекателю навсегда заказан. Но если нет, то однажды нам предстоит столкнуться с его истинной силой.
«Да вы шутите?! — раздался из подвешенных под потолком динамиков возглас диспетчера. Видимо, подключилась к нам, когда Малат послал команду со смартфона. — Он и так в одиночку вынес весь состав столичного штаба, топовых героев страны! И Киру он… Шмыг! А когда вернёт полную силу, то что? Материки будет разрубать? А может, планеты? И как мы должны такому чудищу противостоять?!»
Как противостоять… Помнится, в бытность свою деревенским мальчишкой я не представлял, как смертные люди могут на равных сражаться с демонами, а потом вступил в Истребители и поверг многих тварей собственными мечами. Вскоре после переноса в Обинарию я едва не погиб при столкновении с шагоходом, а несколько дней назад лицом к лицу противостоял монстру, разрубившему этот шагоход одной атакой.
«Скажите, что же нам делать?» — проговорила диспетчер.
Мы с Малатом переглянулись и поняли друг друга без слов.
— Ответ предельно прост, — сказал я.
— Мы должны стать сильнее, — закончил мысль напарник.
Конец первого тома.