Из коридора доносятся возгласы Тани, басок Сергея, голоса Леонида Сергеевича, Маргариты Петровны… Они говорят все сразу, а затем все вместе вваливаются с коробками и чемоданом в комнату.
Л е о н и д С е р г е е в и ч (заметив Егора). О!.. Егор!.. Приветствую!.. Как отец?
Е г о р. В госпитале.
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Опять. Что с ним?
Е г о р. Старая история.
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Жаль, жаль.. А я думал: недельки на две махнуть к нему, порыбачить. Два года уже не был в его избушке. Поди, уже разучился подсекать щуку. (Оглядев домочадцев.) Что мы все стоим? А ну давай налетай, столичные подарки получай. (Нажимает пальцем на нос Тане, подмигивает Наташке.) Вот это — тебе, Татьяна Леонидовна. (Извлекает из портфеля маленькую ювелирную коробочку, достает из нее колье, вешает его на шею дочери.)
Т а н я (подлетает к зеркалу, смотрится, бросается на шею отцу, целует его). Это же аметист!.. Говорят, он сейчас очень модный.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. После бриллианта.
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Бриллианты ей будет дарить Егор.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. А мне ты много бриллиантов накупил?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Ты сама у меня бриллиант. (Раскрывает коробку, достает куклу.) Это Наташеньке. (Дарит ей куклу.) Зовут тоже Наташкой.
Н а т а ш к а. Ой, Леонид Сергеевич!.. Спасибо!… Мне-то за что? Наверное, кому-нибудь другому везли?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Только тебе! И знаешь за что?
Н а т а ш к а. За что?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. За то, что из моего именного пистолета из десяти пуль девять ты всаживаешь в яблочко.
Т а н я. А Сереже?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Он меня ограбил в аэропорту, как только я успел спуститься по трапу с самолета.
С е р г е й (достает из кармана трубку, картинно берет ее в зубы). С этой трубкой, отец, тебя будут считать стилягой. К тому же по своей профессорской рассеянности ты где-нибудь ее оставишь. А это не просто серебро и самшит, а прежде всего работа кубачинского мастера! Здесь даже выгравированы его инициалы.
Т а н я. Нахал же ты, Сережка!.. И когда у тебя только пробудится совесть?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Доченька, прошу выдерживать ритуал встреч.
Т а н я. Пап, а… (Замялась.)
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Думаешь, забыл Егора?
Т а н я. Нет, правда, пап?
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Егору? (Пауза.) Егору мы с матерью дарим наше самое драгоценное сокровище!.. (Берет дочь за руку, подводит ее к Егору.) В «Отелло» у Шекспира есть слова, которые запали мне в память. Помните, когда отец Дездемоны понял, что свою судьбу дочь решила сама и изменить ее уже не могут никакие силы в мире, он подвел Дездемону к мавру и сказал ему: «Отдаю тебе всем сердцем то, что всем сердцем отнял бы у тебя, если бы ты не владел уже этим». (Пауза.) Сказано гениально и на века!..
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Отец, я забыла тебе сказать, что из-за Таниного переезда в Москву свадьбу решено перенести на весну.
Л е о н и д С е р г е е в и ч. И это согласовано с невестой и с женихом?
Е г о р. Со мной об этом не советовались.
Л е о н и д С е р г е е в и ч. Плохо! (Выходит из комнаты.)
Следом за ним выходит Сергей. Наступило неловкое замешательство.
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Егорушка, не правда ли, колье Танюшке так к лицу? Делает ее даже взрослей. Тебе не кажется?
Е г о р. Нет… не кажется…
М а р г а р и т а П е т р о в н а (разглядывая трубку Сергея). А Сережина трубка? Это же шедевр искусства! (Показывает ее Егору.) Ты не находишь?
Е г о р. Нахожу…
Т а н я. Хватит, мама!..
Входят Л е о н и д С е р г е е в и ч и С е р г е й.
Л е о н и д С е р г е е в и ч (раздраженно). Чего ты крутишь, не пойму?! Тебя что — работа не устраивает? Ты только подумай: ассистент кафедры одного из центральных институтов Академии наук СССР!..
С е р г е й. Я не кручу, отец. Я просто не пойму, почему ты за меня решил то, что должен решать я?
М а р г а р и т а П е т р о в н а. Нет, вы только послушайте его!.. Не дурень ли? Ведь это же Москва! Ты понимаешь — Москва!.. Чтобы зацепиться за нее — люди устраиваются там дворниками и слесарями в жэках!..