— Логично…
Леон напал внезапно, его острые когти практически задели меня по щеке, я ощутила тепло его ладони, успела вновь увернуться и легонько ударила вампира по запястью — там были особые точки энергии, места, где пересекалось несколько потоков и если их перебить…
— Больно! — рыкнув, Леон не прекратил атаку, но явно был обескуражен. Его рука его не слушалась… — ты так быстро учишься, что мне даже страшно.
— Вот поэтому, милые мои, рожайтесь, плодитесь, — кричал Гарри, нервничая в сторонке, — и не сражайтесь! Ибо мир наш, судя по всему, проклят!
— Не мир, а город, — улыбнулась я, даже не повернув в сторону Гарри головы. В момент нашей схватки к просмотру зрелища присоединился и Герман. Оборотень казался уставшим, было видно, что он много работал, но судя по блеску в глазах, явно что-то придумал или до чего-то догадался, — привет, Герман! Не хочешь заменить Леона?
— Чуть позже, моя дорогая огненная птичка, — мягко заметил оборотень, как-то нездорово на меня посматривая. Нет, этот взгляд не был злым, но знаете… ученые такие ученые… им лишь бы все разобрать, изучить, потом собрать так, чтобы это работало, но докопаться до сути. А мне очень не хотелось становиться подопытной крыской, хоть и было понятно, что без этого не обойтись. Но должны быть границы, рамки там… — Клыкастый вершитель правды! Ты мне нужен! Я действительно разобрал формулу Сары и ты не поверишь, ответ был на поверхности все это время! На сей раз без Томовских иллюзий, все честно.
— Да ладно! — вампир аж подпрыгнул на месте и мигом подбежал к оборотню, забирая у него планшет с данными. Кстати о планшетах — тут внутри нового здания лаборатории, а мы находились именно в нем, система была закрытой. Никакого интернета, никакой вафли — все под знаком секретно и не дай боги кто-то кашленет не в ту сторону, Крайн его просто съест и не заметит.
Дракон в последнее время стал дико нервным и озлобился. Все дело в страхе, что он хранил в своем сердце — он боялся, что кто-то подобный Саре придет вновь, и полностью перестраивал систему защиты, не пропуская новых сотрудников, пользуясь услугами только проверенных нелюдей под четким контролем Риэль и Томаса. Эти трое забили болт на конкуренцию между кланов и решили объединить усилия, что за границей вызвало невероятную бурю протеста и нас вновь стали называть злодеями, извергами и чудовищами.
В принципе, если нас разозлить, то… они недалеки от правды. В любом случае союз трех кланов может стать проблемой для заграничных гостей и те обязательно что-нибудь предпримут, это лишь дело времени.
Благодаря связям и власти главы кланов руководили поиском врага, они прочесывали город от и до, высылали отряды, тайных агентов и прочее. Во всем этом я не участвовала, потому что все еще не могла сдерживать свое пламя. Это как… как… даже не знаю, наверное как желание чихнуть — возникает внезапно, но приводит к куда более глобальным последствиям.
Несколько раз я честно спалила шторы в замке Леона. Вампир был не против, они все равно ему не нравились, но произошло все это в момент особой близости и вот это как раз напрягло. Нервный тик был мне обеспечен, а Леон достаточно долго приходил в себя и тихо хохотал, когда его спрашивали о моем самоконтроле.
Приходилось краснеть, но Леон защищал — в отличие от всех остальных сам он мог юлить, хитрить и не договаривать, так что о неких казусах маги и ведьмы ничего не знали. Ну… или делали вид, что не знали.
— Я вот думаю, во время беременности женщины испытывают дикую изжогу на последних сроках, — внезапно заметил Леон, глядя на меня в упор, — а что будет с тобой, когда внутри и так адово пламя?
— Сода явно не поможет, — хмыкнув, я слегка отодвинулась от вампира, прикрывая тело одеялом, — так что чур меня не трогать!
— Вот еще, я теперь ничего не боюсь! — вампир хмыкнул, отбросил в сторону одеяло и быстро прижал меня к себе, обнимая руками и ногами. Он уткнулся носом мне в шею, улыбался и очень сильно хотел спать, — но милая, ты меня, пожалуйста, не поджарь во сне… А то как-то грустно выйдет, да?
— Я постараюсь, — лежать вот так в кровати рядом с мужчиной, которого любишь, многого стоит, но ощущать его любовь — бесценно. Бесценно, потому что это настоящее, неподдельное искреннее чувство, делимое нами на двоих.
Я смотрела на то, как Леон засыпает, как медленно слипаются веки, как синяки под глазами от дикой усталости становятся с каждым днем все больше, и ловила себя на мысли, что все это мне нравится. Каждая морщинка на лице, его угрюмость и радость, его юмор и смех, те ошибки, что он совершает и то, как пытается их исправить — совершенно все! Все! Все нравится!