Однажды он даже прикупил баллончик краски, чтобы написать где-нибудь на зеркале: «С приветом, Гнум», но постеснялся и истратил краску на старом кладбище недалеко от дома. В том же месяце центральный проспект оброс тротуарами из гранитной плитки и новыми фонарями. Город отозвался с такой охотой, будто только того и ждал.
Он перебил все окна в первом этаже бело-голубого собора на круглой площади, — в подвале этого собора тут же нашли черную от множества слоев лака икону, под лаком и записью оказался чуть ли не Рублев.
Он разорил самую красивую клумбу в Ботаническом саду — и так и не понял, какое из городских улучшений стало ответом на его вандализм, потому что последовал целый залп. Денис начал много ходить пешком, отмечая на карте города новые точки приложения своего странного таланта. Город хорошел на глазах.
В одной из таких пеших прогулок он увидел мальчика в инвалидном кресле. Мальчик сидел в сквере с книгой, вокруг носился беззаботный, золотой на солнце кокер-спаниель. Денис смотрел на них и отчетливо видел одну мертвую собаку и одного здорового мальчика. У него и раньше бывало некое предчувствие, что-то вроде видений тех перемен, которые принесет его вмешательство, но никогда ему не давали понять так внятно, что именно будет наградой. Он маялся несколько дней, а потом изловил собаку, доверчивый пес сам пошел на имя. Через неделю мальчик снова сидел на скамейке в том же сквере, но уже без кресла. На коленях у него лежал поводок. Он сидел, засунув руки в карманы курточки, а потом встал и пошел, лишь слегка загребая ногами. В тетради добавилась новая запись. А спаниеля Денис закопал под кустом сирени у себя под окнами, — что еще можно сделать с мертвой собакой? Потом он приходил несколько раз смотреть на мальчика. Мальчик держался все увереннее. В начале лета Денис увидел его со щенком лабрадора на руках и больше в тот сквер не ходил: надобности не стало.
После этого в тетрадь были занесены несколько котов, породистых и беспородных, потом морская свинка, потом две собаки и еще один кот. Денис бродил по городу, вдыхал запах цветущих лип, болтал с голубями и только что не пел. А потом на город навалилась жара, и могильник под сиренью нашла стая бродячих псов. Они подрыли сирень и растаскали кости и клочья шерсти по всему двору. Денис подбросил им отравы, и псы пропали, а на одной из городских площадей появился фонтан с музыкой и подсветкой. Но тут Наташка сказала: всё, я так больше не могу.
Они и раньше ссорились из-за его ночных вылазок: какой жене понравится, что муж по ночам топчет клумбы и бьет стекла. Она затевала ссоры, даже пару раз не ночевала дома. Денис сначала отвирался, потом уговаривал, сколько мог, а когда уговоры действовать перестали, показал тетрадку. Наталья долго листала страницы, а потом спросила, почему он не допускает мысли о совпадении. Почти сотня совпадений? удивился Денис. А как-нибудь иначе ты действовать не можешь? спросила она. Как тут иначе действовать, пожал плечами Денис, я же уже вижу: сделаю так — получу одно, сделаю иначе — получу другое. Только и остается, что выбирать из двух зол меньшее. Иногда, конечно, приходится делать наугад. Но это же несерьезно все, подумаешь, клумба, ее снова высадили. А я уже не могу иначе, я два мира вижу, понимаешь? Тот, который до вмешательства, и тот, который после. Когда четко, когда не очень. И пока не выберу, они не срастаются, так, знаешь, и свихнуться недолго. А ты не боишься? сказала Наташка неожиданно тихо. Чего? спросил Денис. Ну, что растратишься на все это. Сотрешься. Это же все чего-то стоит, сказала Наташка, на каждый выбор мира уходит кусок тебя. Денис рассмеялся, нет, он не боялся, что сотрется. Если он чего и боялся, то внезапной отмены своего дара. Ну ладно, сказала Наташка, посмотрим, что будет дальше. Дальше случилось сиреневое кладбище домашних животных, Наташка споткнулась у подъезда о растерзанную тушку, и ее стошнило на месте. Дома она первым делом открыла тетрадь — и ее тошнило без перерыва еще два дня.
— У меня не было выбора с самого начала, понимаешь?
Наталья дважды жжикнула молнией на чемоданах, распрямилась и наконец посмотрела в его сторону.
— Выбор есть всегда, — сказала она. — Ты мог перестать вмешиваться. Мог притормозить, а не тратить себя каждый день. Мог хотя бы попытаться делать не гадости, а что-нибудь хорошее. Почему ты не спросил этих людей, хотят ли они быть здоровыми и богатыми ценой жизни своего кота?