Что они только не выдумывают! Некоторые ответы я нарочно заношу в отдельную тайную тетрадочку, чтобы не забыть. Но вообще-то мои клиенты от раза к разу отвечают одно и то же — с небольшими вариациями. Дверная щеколда у них — это символ несвободы. Да-да, кое-кто вспоминает даже, что в детстве его часто запирали в сарае и с тех пор он вырос таким нерешительным и робким; кто-то жалуется, что, если бы не эта дверная щеколда проклятущая — то есть работа-семья-что-нибудь еще, — он бы распахнул двери и шагнул в широкий-широкий приветливый мир. И тут наступает очередь бильярдного шара. Шар — это у нас как раз символ свободы, свободы катиться на все четыре стороны. Или совершенства. Круглого, белого совершенства. «Можно, — застенчиво спрашивают некоторые новички, — я покатаю его по полу?» Конечно можно, дорогие мои! Заплатив мне всего лишь пятьдесят долларов за сеанс, вы можете катать этот бильярдный шар по полу столько, сколько душе угодно!
Ну а при виде грифельной доски эти ребята аж давятся собственными догадками, одна другой символичнее. «Эта доска — совсем как наша жизнь. И мы сами вольны писать на ней то, что вздумается, а не позволять какому-то дяде со стороны диктовать нам свои условия задачи!» — говорят они. Или же: «С этой доски стерто все лишнее, ненужное, и теперь она обрела свою подлинную сущность! Нужно отказаться от надписей, нанесенных на нас государством-начальством-строгими родителями-религией-культурой, и стать собою!» С ума можно сойти, на какие мысли может натолкнуть человека обычная бывшая в употреблении грифельная доска.
«Правильно?» — робко спрашивает каждый, ну абсолютно каждый из этих философов доморощенных. А у самого на лбу горит неоновая надпись: «Ну что, мощно я задвинул? Возьмешь меня сразу в выпускной класс без экзаменов?»
Крыса на плече, зонтик в левом верхнем углу класса, учитель сиди г на столе, закинув ногу на ногу, и предлагает ученикам разбиваться на пары и вести друг с другом беседы на заданную тему. Темы я вычитываю в подшивках старых газет, эти подшивки я арендую у одной пожилой семейной пары, вместе с квартирой. Супруги уже давно живут за городом, в маленьком кирпичном домике; при получении платы за жилье они с неизменным педантизмом пересчитывают каждую ложку в буфете, каждую непарную галошу в чулане. Газеты они тоже пересчитывают, но, к счастью, не в их власти запретить мне подыскивать в них темы для многомудрых бесед между моими учениками.
Смешно смотреть, как эти ребята выбиваются из сил, стараясь выдавить из себя что-нибудь, что поразит собеседника и заставит его капитулировать, сдаться перед превосходящими его интеллектуальными силами противника, но противник не дремлет и великолепно отбивает удар, зачастую воспользовавшись домашней заготовкой.
Просто удивительно, как легко можно зарабатывать на жизнь в этих больших городах, да не просто зарабатывать, а наслаждаться увлекательным представлением, которое устраивают тебе взрослые, солидные люди, и ведь никто, никто не разоблачит меня, шарлатана и бездельника, пришедшего в этот мир офисных центров и бизнес-ланчей с крысой за пазухой и с расписным зонтиком над головой, чтобы показывать фокусы на бульварах, но не справившегося даже с этим простым делом, павшего жертвой конкурентной борьбы с наперсточниками, занявшими все мало-мальски выгодные места.
У меня была щеколда, бильярдный шар и грифельная доска. С этими тремя предметами я умел показывать фокусы, которые оказались никому не нужны. И вот, когда я сидел на набережной, размышляя о том, что швырнуть в воду прежде — шар, доску или щеколду, ко мне подошел Деловой Господин. То ли он принял меня за кого-то другого, то ли сознательно пошел на обман, но именно этот Деловой Господин — в узких, как канцелярские скрепки, очках, с безупречно выбритым черепом — предложил мне провести мой первый тренинг с его сотрудниками. «А то все сейчас помешаны на тренингах, а вы, как я вижу, являетесь большим специалистом в этой области».
Теперь я и в самом деле специалист. Мои руки обленились, но я по-прежнему показываю людям фокусы при помощи бильярдного шара, щеколды и грифельной доски, а они раскошеливаются как миленькие, что позволяет и мне, и моей крысе вести безбедную и вольную жизнь.
Только однажды меня чуть не разоблачил один парень, явившийся на свой первый тренинг с изрядным опозданием. «Что видишь ты перед собой?» — привычно спросил я его, указывая на предметы, разложенные на моем столе. «Что вижу? — ухмыльнулся он. — Да это же старая дверная щеколда, бильярдный шар и эта, как ее, ну, доска, грифельная, значит». Я побледнел и, кажется, зашатался, но ученики, мои верные ученики, затопали ногами и закричали, перебивая друг друга: «Дурак! Да он просто дурак! Безумный! Ну точно, безумный дурак! Таким не место среди нас! Гоните его в шею, учитель!»