— Белочка, ты же знаешь правило: в отсутствие взрослых никаких гостей!
— Какие гости?! — возмутилась Белочка, сделав большие и удивленные глаза. Она подняла блокнот, лежавший у нее на коленях. — У меня урок испанского!
— Неужели?
— Помнишь, я спрашивала у папы? Сеньора Макгилликадди сказала, что мне нужен репетитор? И я спросила у папы, а он ответил: "Ладно"?
— Да, но… — начала Кейт. Вряд ли отец понимал, что речь идет о соседе-укурыше. Однако вслух Кейт ничего не сказала — дипломатичность! Вместо этого она обратилась к Эдварду: — Ты отлично владеешь испанским, Эдвард?
— Да, мэм, проходил его целых пять семестров. — Было неясно, то ли он умничал, то ли назвал ее "мэм" на полном серьезе. В любом случае Кейт стало неприятно, она вовсе не такая старая. — Иногда я даже думаю по-испански.
Белочка хихикнула. Так она реагировала буквально на все.
— Он уже меня многому научил? — воскликнула она.
Превращать утвердительные предложения в вопросительные было второй несносной привычкой Белочки. Иногда Кейт подтрунивала над ней, делая вид, что действительно воспринимает их как вопросы.
— Я ведь рядом не сидела, откуда мне знать?
— Что? — не понял Эдвард.
— Не обращай на нее внимания? — велела Белочка.
— В каждом семестре я получал пять или пять с минусом, — поведал Эдвард, — кроме последнего года, но я не виноват. Это все из-за стресса.
— Ясно, — сказала Кейт. — Тем не менее Белочке нельзя приглашать молодых людей, когда взрослых нет дома.
— Эй, это просто унизительно! — возмутилась Белочка.
— Не везет так не везет, — откликнулась Кейт. — Продолжайте, я буду неподалеку.
И она вышла из гостиной. Позади раздался шепот Белочки:
— Уно суко!
— Уна сука-а, — назидательно поправил ее Эдвард.
И оба сдавленно захихикали.
Белочка вовсе не была такой уж лапочкой, как могло показаться на первый взгляд.
Совершенно непонятно, почему Белочка вообще появилась на свет. Мать девочек — хрупкая, неброская розово-золотистая блондинка с лучистыми, как и у Белочки, глазами — провела первые четырнадцать лет брака в "домах отдыха", как их тогда называли. И вдруг родилась Белочка. Удивительно, что родителям вообще пришла в голову идея завести второго ребенка. Возможно, они и не планировали, и Белочка — дитя беспечной страсти. Впрочем, это еще менее вероятно. Так или иначе, при второй беременности у Теи Баттиста обнаружился порок сердца, либо же беременность стала его причиной, и женщина умерла, не прожив и года. Для Кейт мало что изменилось — мать присутствовала в ее жизни чисто номинально. А Белочка ее даже не помнила, хотя некоторые жесты матери она скопировала с пугающей точностью — например, так же притворно-застенчиво подпирала подбородок рукой, или задумчиво покусывала указательный палец. Будто она успела изучить мать, еще находясь в утробе. Тетушка Тельма, сестра Теи, говаривала: "Ах, Белочка, при виде тебя у меня слезы на глаза наворачиваются! Ты просто копия твоей бедной мамочки!"
Кейт, напротив, ничуть не походила на мать. Она была смуглая, крепкая и немного нескладная. Ей бы и в голову не пришло манерно грызть пальчик, и вряд ли кто назвал бы ее лапочкой.
Кейт была уна сука.
— Кэтрин, дорогая моя!
Кейт пораженно отпрянула от плиты. В дверном проеме стоял отец, сияя улыбкой.
— Как прошел день? — спросил он.
— Нормально.
— Все хорошо?
— Более или менее.
— Превосходно! — Он так и маячил в дверях. Как правило, отец возвращался из лаборатории подавленный, весь в мыслях о проекте. Похоже, сегодня ему удалось продвинуться в своих исследованиях. — На работу пешком ходила?
— Да, конечно.
Кейт всегда ходила пешком, если погода не была совсем ненастной.
— А потом славно прогулялась до дому?
— Угу. Кстати, по пути столкнулась с твоим лаборантом.
— Неужели?
— Угу.
— Чудесно! И как у него дела?
— В каком смысле? — не поняла Кейт. — Разве вы не виделись сегодня?
— Ну, то есть о чем вы разговаривали?
Она долго не могла вспомнить.
— Вроде о волосах.
— Вот как. — Отец долго улыбался, потом, наконец, спросил: — О чем еще?
— Собственно, ни о чем.
Она снова повернулась к плите. Кейт подогревала питательную смесь, которую они всегда ели на ужин. Так называемое мясное пюре по большей части состояло из фасоли, зелени и картофеля, еще она добавляла немного тушеной говядины и перетирала все в сероватую кашицу. Блюдо готовилось по субботам на всю неделю. Отец сам его изобрел. Он недоумевал, почему все люди не питаются так же, — там присутствовали необходимые питательные вещества и не приходилось тратить время на готовку.