– Нет, об этом не волнуйся, – Сефирот нежно обнял колдунью, прижимая закутанное в балахон тело к своей груди, – ты не исчезнешь и не перестанешь быть собой. Твои чувства и желания тоже никуда не денутся, ведь они твои и испытываешь ты их сейчас, и это никак не поменяется от тех чувств, которые ты пережила тысячи лет назад. Я переживаю лишь о том, что может быть… не то чтобы больно для тебя, но ощущения будут очень странными и непривычными.
– Кхм… не хочу прерывать вашу трогательную сцену, – видя, что пребывающая в объятиях мужчины, Кастер и не думает, как-то прерывать момент и что-то спрашивать (хотя, это, как бы, касается лично её!), вмешалась в разговор Эдельфельт, – но ты говоришь о том, от чего Шеро до сих пор стоит истуканом? Это поэтому он так замер?
Рин перевела взгляд на парня сестры, но тот не выглядел истуканом. Немного глуповато и непонимающее — это да. Хотя… Переведя взгляд чуть дальше, Тосака остановилась им на Арчере, который действительно застыл, словно статуя.
– Нет, с ним особая ситуация, – покачал головой Сефирот. – Он всё-таки уроженец иной реальности и Страж Равновесия, потому его истинное духовное тело на Троне Героев пребывало в несколько ином состоянии, нежели у обычных Героических Душ. Долго перечислять особенности, да и вы сейчас мало что поймёте, но суть в том, что его душу проще перебросить по времени, пространству и граням реальности, ну и сама она куда… эластичней и лучше приспособлена к слиянию с самим собой. Так что проблем от самого процесса у него никаких нет, он просто… – серебряноволосый глянул на пялящегося перед собой остекленевшим взглядом и словно не слышащего их Арчера, – потрясён фактом своего выхода в отставку... И выходным пособием, в виде возможности неограниченно существовать на Земле.
– О! – Эдельфельт в одно мгновение приобрела удивительное сходство с почуявшей добычу бесстыдной лисой. – Шеро! Так тебя можно поздравить! – локоть загорелого парня как по волшебству оказался в захвате верхних конечностей… и не только конечностей наглой блондинки.
Очнувшийся от своих переживаний и повернувшийся на прикосновение Слуга, понял всё не сразу, но счастливый взгляд Лувии и её развратно вжимающаяся ему в руку грудь, сумели его просветить достаточно быстро. То, что возможная будущая версия Эмии в полной мере осознала опасность, подтверждало и промелькнувшее на пару секунд затравленное выражение на его лице.
– В общем, – вновь заговорил Сефирот, возвращая к себе всеобщее внимание, в то время как сам смотрел в глаза Медее, – хотя духовные тела Слуг и приспособлены к усвоению огромного массива информации, дабы изначально понимать текущую эпоху, но информация — это не личность и не душа, поэтому первый опыт может быть не слишком приятен. Хотя в идеале процесс будет напоминать «освежение памяти» с приступом ностальгии, но, на всякий случай, если ощущений и переживаний будет слишком много, просто сосредоточься на каком-то одном образе, пока ворох воспоминаний не уляжется, хорошо?
– Да, Мастер, – улыбнулась Медея, нескромно наслаждаясь заботой мужчины и пребыванием в его объятьях. И, несмотря на то, что этого очень хотелось, Рин не могла её осуждать, ведь она тоже чувствовала волнение и нежный трепет Сефирота, с которым он опасался причинить девушке боль. Наверняка, Кастер, как его собственная Слуга, чувствовала обращённые на себя эмоции ещё более полно.
– Тогда начнём, – маг выпустил колхидскую принцессу из кольца рук и повернулся чуть в сторону.
Никаких рунических кругов, никаких вспышек заклинаний — только магический фон содрогнулся и над участком травы, с коротким хлопком, появилась обнажённая женщина. На вид ей было лет пятьдесят, когда-то нежно-голубые волосы потускнели, лицо украсили морщины, но узнать её было можно без труда. Кончики ушей появившейся оставались столь же острыми, как и у её молодой версии, да и черты лица… Медея Колхидская не так уж сильно отличалась от себя-молодой.
Появившаяся женщина открыла глаза и, с удивлением посмотрела на Кастер, ловя в ответ такой же взгляд. Вновь эта странная пауза, словно сейчас происходил невидимый и неслышимый другим диалог и, спохватившаяся Рин вновь включает драконье зрение, но уже поздно. Две очень разные по энергетической насыщенности, но при этом одинаковые ауры, двинулись навстречу друг другу, а вместе с ними двинулись и сами девушки… просто зайдя друг в друга с небольшим сиянием. Ауры переплелись, закрутились… и успокоились, став одним целым, более сильным и цельным, чем раньше. И Медея тоже осталась одна, неловко покачнувшись на траве, когда сияние погасло. Это было в точности, как у Сефирота, только наоборот — он создавал себе второе вместилище для души, а тут два вместилища слились в одно целое.