— У Билла были свои хорошие стороны, — вдруг сказала Кэт.
— Какие же?
— Он, по крайней мере, выбрал машину не из сильно автоматизированных. Если бы после аварии вся автоматика накрылась, мы бы эти окна даже наполовину не смогли бы опустить.
— Старый способ — самый верный, согласен, — сказал я.
— Прогресс убивает, — провозгласила Кэт.
— А правительство подает ему патроны.
— Это откуда?
— Не знаю. Какая-то крылатая фразочка. — Потоки разогретого зноем воздуха обдавали мне лицо, грудь и голые плечи. Было очень жарко — но все лучше, чем прежде.
— Явно не твоя.
— А я на нее и не претендую.
Я глянул на Кэт. Она развалилась на заднем сиденье, подогнув поудобнее ноги, невольно напомнив мне о старых днях — когда мы, молодые и бесшабашные, бегали в кинотеатр. Вот там она сидела так же. По-королевски. И был приятный запах попкорна, и вся жизнь была впереди, и никаких извращенцев-мужей, вампиров и седых чокнутых байкеров нам тогда еще не светило. И не было всех этих шрамов… всех этих крошечных бледных вмятин и рубцов на теле Кэт.
Она терла щеку — засохшая кровь сходила темной пленкой. Ветер трепал ей волосы на макушке, бросал пряди на лоб. В глазах Кэт отражалось ясное голубое небо.
— Не так уж и плохо сидим, — заметила она.
— Но в укрытии было бы безопасней, — напомнил я.
— Здесь зато есть тень.
— Снегович может нас из нее выволочь.
— Если мы не пойдем против него в открытую — рано или поздно, — Донни лишится всех шансов. — Кэт прищурилась. — Ты ведь всерьез не думаешь, что Пегги его просто выдумала.
— Я не знаю. Но — что в этом невозможного? Мы знаем о нем только с ее слов. Не подозрительно ли, что за все время мы даже мельком не увидели парнишку?
— Смысл Пегги лгать нам?
— Снегович мог заплатить ей.
— Это безумие.
— Не такое уж и безумие, если подумать. Он мог помахать у нее перед носом деньгами… солидными деньгами, быть может. Вдруг он не угнал фургон, а нанял — вместе с личным водителем?
— Если ты говоришь правду, девчонка наврала нам с три короба.
— Вполне возможно!
— Но все же — вряд ли.
— Кто знает? — сказал я. — Когда мы улизнули от Снега, ему нужно было быстренько нас нагнать, пока далеко не ушли. Решать вопрос с транспортом ему пришлось в дефиците времени. Тут-то он и наткнулся на Пегги. На стоянке. Мог пригрозить ей, а мог и полюбовно договориться. Пойми, Снег Снегович ведь даже не подозревал поначалу, пока нас нагонял, что ему понадобится еще один человек. Хоть кто-то. Он нуждался в заложнике. Иначе нечем было нас прищучить. Нечем было заставить плясать под его дудку. Конечно, можно было просто преследовать нас какое-то время, но…
— Но мы бы оторвались.
— Именно! Наша машина всяко побыстрее будет. Но сама машина ничего не стоит, важен водитель. На порядочности которого можно сыграть. Вот он и придумал маленького несчастного Донни.
Кэт нахмурилась.
— Не знаю, не знаю. Что-то мне не кажется, что Снегович столь богат на выдумку.
— Возможно, ему подсказала Пегги.
— Тогда она — тот еще планировщик. И неплохая актриса вдобавок. Шанс наткнуться на такую мозговитую девчонку на автозаправке Троны…
— Близок к нулю, но что, если Снеговичу повезло? И что, если Донни не существует?
— Тогда они нас крепко поимели на пару.
Я обратился к пассажирскому месту и уставился на Пегги. Она все еще безвольно сидела у двери с опущенной головой, но кровь больше не капала с ее подбородка. Теперь, когда ясный взгляд вернулся ко мне, я отчетливо видел, как ее грудь вздымалась и опадала.
— Скорей бы она пришла в себя, — сказал я. — Тогда мы бы попробовали узнать правду.
— Я почти уверена, что мы ее и так знаем.
Поворачиваясь так, чтоб видеть Кэт снова, я сказал:
— С Донни или без Донни, нам здесь оставаться нельзя. Укрыться в скалах безопаснее.
— Как быть с Пегги? Мы что, бросим ее здесь?
— Забрать ее мы не сможем, если она не придет в себя.
— Но перенести…
— Мы не знаем, насколько сильны ее травмы. Лучше даже не пытаться.
— Значит, просто оставим в машине?
— Не думаю, что ей будет здесь худо — с открытыми-то окнами. Наш уход ничего принципиально не меняет. Что с нами, что без нас — ей все одно.
— Да, твоя правда.
— И ее шансы выжить растут, если мы вернемся к ней, разобравшись со Снеговичем. Потому что если Снегович разберется с нами, ни для нее, ни для Донни не остается…
— Если Донни существует, — криво улыбнувшись, перебила Кэт.
— Да. Ты улавливаешь суть.
Моя рубашка нашлась под приборной доской. Я взял ее, встряхнул, расправляя, и проверил карман.
— Зажигалка на месте.
— Что ж, значит, либо мы сожжем мир, либо мир сожжет нас.
— Все у нас будет хорошо, — сказал я и надел рубашку. Ощущения были — будто я залез в тепловой мешок. Но без рубашки, надо полагать, солнце пропечет меня еще сильнее. Так что я без промедлений застегнулся на пару-тройку пуговиц.
— Ну как, готова? — спросил я Кэт.
Она кивнула.
— Ну тогда — погнали.
38
Мы вышли по разные борта машины, оба — пригнувшись, оба — не спеша. Жара пустыни встретила нас подобно опаляющему дыханию лесного пожара.
— Оставим двери открытыми? — предложила Кэт, перекрикивая ветер. — У Пэгги будет больше воздуха!
Я кивнул, оставил свою дверь открытой, более того — пошел к задней двери на своей стороне и открыл ее. Ручка изрядно накалилась — почти как сковородка на плите. Подув на пальцы, я пошел к багажнику.
Посмотрел на закрытую крышку.
— Даже не верится, что его там нет, — сказала Кэт.
— Да. Хорошо, что он не там.
Прихрамывая, она зашагала ко мне. Ветер разбрасывал волосы Кэт, приобретшие в сиянии солнца цвет соломы, в стороны и раздувал ее рубашку, подобно парусу. Кэт успела даже загореть, а от капелек пота ее кожа блестела, как умасленная. Беговые бутсы канули, но белые носки на ней все еще были.
— Точно не хочешь остаться в машине? — спросила она.
— Если мы там останемся, нам несдобровать. Так что — нет, не хочу.
— Просто я сейчас, по-моему, загорюсь.
— По тебе не скажешь.
Она усмехнулась.
— В этом-то и беда.
— Как твои пятки?
— Прижариваются помаленьку.
— Сейчас я добуду тебе босоножки Пегги. Она в них не нуждается.
— Она в них будет нуждаться, Сэм, когда придет в себя.
— Когда и если… Тебе они сейчас нужнее.
Кэт покривила губы, будто не одобрив идею, но протестовать не стала.
Я быстренько обошел ее. Ручка пассажирской дверцы встретила меня болезненным солнечным бликом — прямо по глазам — и я, отвернувшись в сторону, пробормотал ругательство.
— Я открою, — отодвинула меня Кэт. — А ты лови Пегги. Мы же не хотим ее вышвырнуть из машины, надеюсь? Только немного обворуем.
Все еще хлопая глазами, я присел у двери и вытянул руки. Кэт попробовала ручку пальцем, обернула руку в подол рубашки как в перчатку и распахнула дверь. Я поймал Пегги аккурат под ребра и запихнул обратно в салон, хоть она и всячески старалась выпасть головой вниз на горячий песок.
Ее платье задралось совсем уж безбожно — до самых бедер. И да, босоножек на ее ногах как-то не наблюдалось.
Я присел на корточки у открытой двери. Участок пола под сиденьем Пегги, погруженный в тень, казался какой-то непроглядной Сумеречной Зоной — после слепящего света солнца. Не доверяя глазам, я запустил внутрь руку. Босоножек там не было. Ворсистое покрытие было теплым и влажным — может, от пролитого пива, а может, от пролитой крови. Все, что я мог нашарить — остатки пивной упаковки, разбросанные гайки, рассыпавшиеся орехи и мятые жестянки.
— Разве ее тапки не там? — спросила Кэт.