— Мы в ранней юности, — невозмутимо начал рассказывать Миша, — с мужиками придумали условные названия давать частям женского тела. Например, бедра называли душой, грудь интеллектом, лицо характером. Например, говоришь девушке: «У тебя такая душа широкая!». Она млеет от счастья и только ты понимаешь истинный смысл сказанного. «И интеллект у тебя достаточно высокий, — продолжаешь ты, — а вот характер никуда не годиться». А она отвечает: «Откуда вы знаете, мы же едва знакомы?». А ты говоришь — вижу!
— Циник ты, Мишка, — сказал Саша.
— Жизнь такая, а не я такой, — возразил Миша и предложил, — давай посидим в кафешке, чаю попьем.
— Дома попьем, — сказал Саша, — дома чай есть и клубничный, и черносмородиновый. Лимон я купил. Зачем нам в кафе идти?
— Я не пойму, — сказал Миша, останавливаясь, — ты правда такой, как есть или притворяешься?
— А чего? — не понял Саша.
— Мы в кафе идем не чай пить, — ответил Миша, — дело не в чае вовсе, а в церемонии. Мы сидим за белым столиком, говорим, смотрим на прохожих, на девушек. Вообще, как ты жил?
— Нормально, — ответил Саша.
— Ты в Питере уже не первый год, — сказал Миша, — друзей у тебя нет, женщины у тебя нет. Как ты живешь?
— Я спортом занимаюсь, — ответил Саша, — там и друзья все мои. А женщина у меня была. В магазине она работала. Мы с ней расстались не так давно.
— Ей сколько лет было? — сказал Миша. — Девяносто девять?
— Нет, не девяносто, — серьезно ответил Саша, — тридцать восемь.
— Разведена и имеет взрослую дочь, — подсказал Миша.
— Да, — согласился Саша, — откуда ты знаешь?
— Типичный вариант для такого парня, как ты, — сказал Миша.
— Чего ты ко мне привязался? — спросил Саша. — Какой такой я парень не такой? Скажи?
— В кафе скажу, — ответил Миша, — здесь и рта не открою.
Он просто взял и направился в кафе.
— Ладно, пошли в кафе, — согласился Саша.
Братья зашли в кафе-мороженое, расположенное в уголке большого универсама, взяли себе чаю с лимоном и по одной булочке с маком. Они сели за столик в углу и Саша первым делом спросил:
— Говори, какой я парень?
— Нормальный ты парень. Такой, каким и надо быть, — ответил Миша.
— А на улице ты говорил не так, — сказал Саша, — что, мол, моя эта женщина типичный вариант для такого, как я.
— Это я хитрил, чтобы тебя в кафе заманить, — сказал Миша, — а про женщину ты мне никогда раньше не говорил.
— А зачем? — спросил Саша. — Жили мы с ней и расстались. Она хорошая женщина была.
— Ты говоришь о ней, как о покойнице, — сказал Миша, — что она почила?
— Нет, живая она, — ответил Саша, — просто муж к ней вернулся и мне пришлось уйти.
— Ничего страшного, — сказал Миша, — такого рода женщин хоть пруд пруди. Найдем тебе точно такую же и с дочерью, если тебе нравиться. А что ж ты на дочку-то быстренько не перестроился, когда вернулся муж?
— Дочери всего четырнадцать лет, — ответил Саша, — маленькая еще.
— Маленькая? — удивился Миша. — Да я не далее как три месяца назад четырнадцатилетнюю телку на школьной дискотеке за кулисами актового зала цурпелил только шорох стоял. А ты говоришь маленькая.
— Все от воспитания зависит, — возразил Саша, — ее дочь не была такой, чтобы на дискотеке за занавеской трахаться.
— А ты почем знаешь? — спросил Миша. — Может она и занималась этим потихонечку с одноклассником, а вы с мамой думали, что это она отстающего ученика подтягивает. А «подтягивал» на самом деле ее он.
— Никакого ученика не было, — ответил Саша, — она сама не ахти как училась.
— Вот, вот, — ответил Миша, — это первый признак. Если плохо учиться, значит хорошо цурпелилится.
— Да ну тебя, — сказал Саша, — у тебя на все одно объяснение.
— Это не у меня, — ответил Миша, — а у логики жизни такое объяснение.
Михаил, попивая чай, давно уже наблюдал за двумя девчонками лет семнадцати, сидящими на другом конце зала и жующими пирожные с кремом. Обе малолеточки были ничего себе — черноволосенькие, в облегающих брючках клеш, с ярко накрашенными губами. Они видели, что молодой симпатичный парень таращится на них, но делали вид, что не замечают этого или им это вовсе безразлично.
— Пойду-ка я их закадрю, — сказал Миша Саше, — может быть, они скоротают вечерком наше одиночество? А то мы вчера с тобой денег просадили кучу, а девок не поимели ни одной!
— Давай, давай, — согласился Саша, — попробуй.
Миша встал из-за стола, не торопясь, прошел через зал, и элегантно подсел к девушкам за столик.
— Здравствуйте, барышни. Я продюсер телеканала «MTV-Петербург» Михаил Либерман, — не здороваясь, начал он, — мы сейчас ищем ведущую для одной из наших новых передач, которая будет называться «Рассказы о любви». Мне кажется, что вы обе вполне могли бы принять участие в конкурсе телеведущих и даже выиграть его. Как вас зовут?
— Лена, — ответила одна, голосом которого лучше было бы вообще не слышать никому, не говоря уже о том, чтобы передавать его по телевизору.
Но Михаил сделал доброжелательное лицо и спросил у второй:
— А вас как зовут?
— Таня, — ответила вторая. У нее был голосок ничего — звонкий, как колокольчик.
— А вы правда продюсер или парите нас? — спросила Лена. — Где ваши визитки?
— Что вы? — добродушно рассмеялся новоиспеченный продюсер никому не известного телеканала «MTV-Петербург», — визитки прерогатива торгашей и банкиров. Нас, людей творчества знают в лицо. Неужели вы никогда не смотрели по телевизору ток-шоу половых эксцентриков братьев Жеребцовых?
— Не-а, — ответили две нимфетки, — мы редко ящик смотрим.
— А чем же вы занимаетесь? — с поддельным интересом спросил Миша.
— Да так тусуемся, — ответили обе нимфетки хором.
— Чудесное времяпровождение, — согласился Михаил, — я, если вы хотите, могу пригласить вас на наше шоу. Пойдете?
— Ага, — сказала Лена, — я хочу сходить. Прикольно.
— Ну, а насчет работы телеведущими? — спросил Миша. — Как вы?
— Попробовать можно, — ответила Таня.
— Пробы уже завтра, — сказал Миша, — а сегодня мы можем встретиться вечером за бокалом шампанского и обсудить как вам себя вести, чтобы понравиться главному режиссеру.
— Где мы можем встретиться? — с интересом спросила Лена.
— И во сколько? — добавила Таня.
Миша сделал деловитое лицо и стал размышлять:
— Так, через полчаса я встречаюсь с Неврозовым по поводу фильма, потом еду на съемки клипа, затем у меня монтаж до семи часов. В восемь я буду дома. В восемь вас устроит?
— Что устроит? — спросила Лена.
— В восемь часов у меня дома, — сказал Миша, — запишите адрес и телефон. И пожалуйста, не опаздывайте.
— А нам писать нечем, — сказала Лена.
Миша достал дорогую перьевую ручку. Он специально приобрел такую, чтобы производить впечатление на женщин. За неимением бумаги пришлось записать данные на бумажной салфетке из кафе. Он деловито вычерчивал вензеля и в трех местах порвал салфетку. Затем он встал и раскланялся.
— Все, до свидания, буду вас ждать, — сказал Миша и направился к выходу.
По дороге он покровительственно, по продюсерски кивнул ожидавшему его Саше и тот вышел за ним на улицу, оглянувшись на девушек.
— Как ты думаешь, — спросила Таня у подружки, — он нам насвистел про телевидение или как?
— Да фиг его знает, — ответила Лена, прихлебывая чай, — че, если некуда будет податься, можно и сходить. Пожрать нахаляву и выпить.
— Мы же с тобой хотели сегодня пойти поколбаситься в «Бульдозер»? — спросила Таня. — Не пойдем что ли?
— Успеем в «Бульдозер», — ответила Лена. — Он до утра открыт, да и скучно там. Одно и тоже каждый день — колбасимся и колбасимся. А если этот парень не насвистел? И он правда продюсер. Это же реальный шанс. Если телеведущими не станем, то хотя бы посмотрим как передачи снимают.
— А чего тогда он нас сразу к себе домой пригласил, а не на телевидение? — спросила Таня.