Когда это не была вспышка, но реальность.
Когда люди были…”
“
Я могла сказать что-то, чем я была недавно и несколько спорно измененной, он искал вежливый способ объяснить что-то, чему можно было легко подвести итог в отдельном слове.
“Едой”, закончила я.
“Они были едой.”
“И еще.
Политика от этого в стороне” — было тревожно от этого восприятия людей как вертикального рогатого скота — это было просто “политикой” для Этана? — “другие участники возможно были очаровательными, и все же абсолютно не осознавали этого.
В этом ее мощь.”
Имея возможность почувствовать, как медленно тонешь в ее чарах, ее спасобность завладеть вашей душой и управлять ею по собственному желанию, я поняла.
Я могла сопротивляться этому, но это было, очевидно, личным умением.
Причуды моей внешности.
“Как мы уже обсуждали, я ожидал, что Селина будет ограничена в своих преступлениях.
Это было соглашением твоего дедушки, о котором договариваются между собой Тейт, окружной прокурор, и Гринвичский Президиум.
У Президиума короткая память на счет Освобождения.
Хотя я не сомневался, что она получит четырехзвездочное обращение, но я ожидал, что она потеряет свой Дом, который создала, и останется только в Лондоне.”
Он покачал головой, затем закрыл глаза очевидной усталости.
“По крайней мере, люди не знают о ее освобождении.
Пока.”
Узнали люди или нет, появление Селины все еще угрожает сделать из мэра Тейта лжеца, как и из тех в Чикаго, кто свидетельствовал за ее экстрадицию, в том числе Этан и мой дед. Боже.
И я еще думала, что отношения с офисом омбудсмена были неудобными раньше.
“Как они могут быть столь политически глупы?” спросила я вслух.
Этан откинулся на спинку стула и сцепил пальцы на груди.
“Участники GP склонны к разделению таких проблем как эта,” ответил он.
Многие кредитуют их долговечность, пребывая под радаром, живя как люди, ассимилируясь.
Они рады оставаться такими.
Другие считают, что потратели века в бегах и немало жалеют об этом.
Они хотят выйти, и Селина предлагает им выбор.
Она дала им жизнь среди людей.
Она предлагает им новый вид лидерства.
Кроме того — сила на их стороне, ты же видела Селину, Мерит.
Ты знаешь, что она имеет бесспорное… очарование.”
Я кивнула.
Ее темноволосая красота была бесспорна.
Тем не менее.
С тех пор вспыльчивость была поводом для принятия неразумных решений?
— Хорошо, но мы говорим сейчас о Президиуме.
Самые сильные вампиры.
Лучшие.
Решающая встреча.
Горячие или нет, но они, возможно, не знали то, что она делала?”
“Они сильные, но не обязательно самые сильные.
Амит Патель, судя по всему, самый сильный вампир в мире, и он избегает политики в целом.
Он успешно избегал членства в Сабха много-много лет.”
Изменился тон в голосе — от страха к заметному восхищению — на что Этан не был щедрым.
Его голос держался с нотой того же почтения, которую человеческие мужчины использовали, говоря о Майкле Джордане или Джо Намате.
“Ты человек влюбленный в Амита Пателя” сказала я, и мои губы складывались в улыбку.
“По-братски
Это почти очаровательно.”
И гуманно, я подумала, но не сказала это громко, зная, что он не воспримет как комплимент.
Этан закатил глаза.
“Ты слишком молодая, чтобы быть столь же сильной.”
” Я взяла это, чтобы не быть ссылкой на хронологию, но для некоторых Этан — смысл зрелости вампира.
Я хмыкнула, но нахмурилась по другой причине.
“Она вернется в Чикаго”, предположила я.
Она пыталась убить меня, как часть своего плана по захвату Домов Чикаго, и была остановлена в попытке убийства Этана моим броском.
Независимо от других ее мотивов, или по другим причинам, она приедет в Чикаго, чтобы найти меня… если только она уже не была здесь.
“Это не маловероятно” согласился Этан.
Он открыл рот, чтобы заговорить снова, но остановился, видимо, лучше обдумывая это.
Затем, нахмурившись, что свело его брови вместе, он скрестил руки на груди.
“Я ожидаю, что любая информация, которую ты соберешь из других Домов относительно Селины, будет передана мне.”
Это не было вопросом, или “ожиданием”, независимо от его формулировки.
Это был приказ.
И так как был только один Дом с источником, из которого, я, возможно, могла собрать информацию, это был довольно неприятный приказ.
Именно поэтому, чтоб избежать таких разговоров в четыре часа утра, я и не хотел пережать в Дом.
“Я не шпионю за Морганом” сказала я ему.
Хотя я не была уверена, как далеко я хотела, чтобы наши с Морганом отношения зашли, я была чертовски уверена, что “далеко” не включает в себя шпионаж.
Кроме того, я и так уже зашла слишком далеко, смешивая личное и профессиональное, соглашаясь помочь Этану с бредовой публикацией.
Я по крайней мере символически, приводила Этана домой; это было большое из того, на что я согласна была пойти.
Как и следовало ожидать, учитывая мой вызов к его верховной власти, он напрягся, его плечи замерли.
“Ты предоставишь информацию, о которой должна сообщить.”
Голос был четким, с холодом.
Волосы на затылке встали дыбом, реакция на магию, что вампиры использовали на эмоциях — которая в настоящее время наполняла комнату, подогревая наше обсуждение.
Вампиры не смогли творить магию, но мы были волшебными существами, магическими хищниками.
Добавим, что магия серебрила глаза и клыки, и у у тебя был довольно хороший обзор защитных механизмов вампира, которые начинали распаляться.
Я сжала руки в кулаки и пыталась замедлить дыхание.
Я предполагала, что мои глаза стали посеребрянными, но пыталась держать свои клыки.
Она хотела что-то еще, хотя…
.
Я заметила за последние несколько месяцев, что, когда я был взвинчина или боюсь, когда инстинкт борьбы-или-полета срабатывает и мои клыки убираются, я могу чувствовать вампира во мне, как что-то отдельное, как буд-то мы не вполне соединились вместе.
Мое трехдневное генетическое изменениедолжен был превратить меня целиком и полностью, в вампира — клыки, серебрянные глаза и все.
Я не понимаю, как я могу быть вампиром — жажда крови, ночной график, клыки и усиление чувств — но я все еще чувствую разобщенность вампира, как привидение в моей машине.
Но это то, что я чувствую
Я говорил об этом однажды с Кетчером, отсутствие его одобрения, подтверждения, потрясло меня.
Если он не знал, что происходит, как мне было знать? Как я должена иметь с этим дело?
Более важно то, что мне делать?
Часть меня спрашивает, шепча что я едва могла признать — что это не было нормальным.
Как вампир я была сломана.
Я чувствовал, что она в настоящее время, как тигр пробудилась.
Я чувствовала ее движения, переходящие под мои кости, мышцы начинают вибрировать с ними.
Она хотела, чтобы мои глаза наполнились серебром, мои клыки полностью вытянулись и моя магия наполнила комнату.
Она хотела взять слова Этана и отбросить их назад, чтобы бросить ему вызов.
Или она хотела бросить его на пол и слиться с ним.
Оба действия были жестокими, примитивными и приносящими невероятное удовлетворение.
Действительно плохая идея.
Я стиснула рукоять катаны, вжимая пальцы в перевязь вокруг ножен, удерживая контроль.
После неудачной попытки предостеречь Катчера, я решила сама разбираться со своими проблемами.
Это значит, что Этан не знал, и я не собиралась обьявлять Мастеру вампиров, который уже подозревал, что я неустойчива.
То, что она ждала.
Мне потребовались секунды, чтобы подавить ее, начать дышать скозь нее снова, секунды, в течение которых сгустки магии выросли в вихри.
Добро подаловать в Дом Кадогана, подумала я, и с неким приливом сил, подавила ее, вскинула подбородок и уставилась на него.