Его глаза были глубокими зелеными кристаллами.
“Я страж этого Дома”, — сказала я, мой голос звучал как обычно, — “и я признаю, как и ты, что это влечет за собой ответственность.
Я согласилась провести тебя туда, куда тебе нужно было попасть.
Я согласилась помочь тебе расследовать сплетни, и ты будешь первым в моем контактном листе, если я узнаю, что Селина в городе.
Но не лезь в мою личную жизнь.
“Помни, с кем говоришь, Страж”
“Я никогда не забывала, Салливан”
Почти минута прошла, в течение которой никто из нас не пошевелился, и, равное по весу, наше упрямство уплотняло воздух.
Но вот, чудо из чудес, он смягчился.
Напряженность и магия рассеялись.
Единственный жесткий кивок — все, что я от него получила, но я наслаждалась им, смаковала его, я решила запечатлить этот момент в памяти — момент, когда он сдался.
Мне удалось не закричать “Я победила!”, но я нечего не смогла поделать с ухмылкой, поднявшей угол моего рта.
Мне следовало знать, что праздник был преждевременным.
“Несмотря на это, ты сообщишь мне, если решишь привести Моргана в Дом Кадогана.” — сказал Этан, и его тон был достаточно самодовольным, чтобы стереть мою улыбку.
Конечно он хотел, чтобы сказала ему.
Он хотел наслаждаться победой доставки мной нового главы Дома Наварры — и возможного союза Кадоган-Наварра — к его порогу.
С учетом его прошлых сомнений в моей верности — побужденных моим спорным превращением в вампира — лучшим спасобом страховки для Этана в том, что я не торгую информацией в залах Дома Наварры, было держать меня в безопасности и под охраной в Кадогане, притащив сюда Моргана?
Я не была уверена, насколько забочусь о Моргане.
Было еще рано, наши отношения были молодыми.
Но по сравнению с келовеком, которого Мэллори метко назвала “Дартом Салливаном”, Морган был Принцем Очарования в джинсах Дизель.
Я приняла комментарий, который был подстрекательским, поскольку это было моей репликой для выхода.
Не было никакого смысла в притворстве, поэтому мы собирались только отмахнуться и рассмеяться от этого, и чем дольше я оставалась в комнате с ним, тем больше я рисковала своим появляющимся вампиром.
И если она получила контроль, только Бог знает, что бы она сделала.
Это было риском, который я не могла взять на себя — не рискуя моей собственной смертью из-за осинового кола.
Так, не встречая яркий свет я могла чувствовать себя раздражение на своей коже, я поднялась со своего стула и двинулась к двери, достигнув ручки.
“И чтобы ты не забывала,” добавил он, “мой интерес к твоей личной жизни полностью мотивирован Кэдоганом.”
“
О, прямо в цифрах с тем.
Мое беспокойство о союзах,” сказал он, “о потенциальном размещении знаков отличия Наварры о союзе на нашей двери.
Не принимай это за что-либо еще.”
“Я бы не осмелилась сделать эту ошибку, Салливан
Трудно было бы перепутать это с чем-то еще, когда он признал, что был привлечен ко мне, но только меркантильно.
Когда он практически вручил меня Моргану.
Конечно, это было бы правильным после того, как он предложил мене стать его новой супругой.
Его живущей по месту работы пойди — к девочке.
(Само собой разумеется я отказалась)
Но вот он, поднимая вопрос
Может быть, Этан Салливан, несмотря на его прозрачный вид контроля, на самом деле не знает, чего он хочет в конце концов.
— Следи за своим тоном — сказал он
— Следи за своими выводами
Я касалась линии неповиновения, но не смогла оставить за ним последнее слово.
Не в этом
Его губы плотно сжались
— Просто делай свою работу.
Я чуть не зарычала на него
Я делала свою работу.
Я делала свою работу, хотя существовало миллион причин, почему я не должна рисковать своей жизнью, чтобы защитить его.
Я делала свою работу, несмотря на отсутствие у него веры, несмотря на мое более подходящее решение, потому что не было ничего иного, кроме как делать свою работу.
Я согласилася с моей жизнью, как вампир, я защищала его перед Морганом, и я защищала его перед Селиной.
Мое отчаяние вновь поднялось, вместе с ним и угроза ее освобождения.
Я могла бы позволить ей освободиться, возможно, позволила бы ей, проверить свой пыл в отношении Этана.
.
.
но я дал ему две клятвы, одна из них защитить его от всех врагов, живого или мертвого.
Мой вампир, вероятно, делал выбор в пользу одной из сторон
Таким образом, вместо этого, взывая к силе воли святого, я изогнула губы в притворной улыбке и пристально посмотрела на него из-под полузакрытых ресниц.
— Льеж — решительно сказал я, в учет его власти, а также напоминание того, каковы были наши соответствующие позиции.
Если он решил поставил меня на моё месте, я могла напомнить ему о его.
Этан смотрит на меня с минуту, раздувая ноздри, но если он был зол, он удержался, чтобы отступить.
Вместо этого, он слегка качнул голову и посмотрел вниз, на разложенные документы на своём столе.
Я вышел и с решающим щелчком, закрыл за собой дверь
Это не подходит, я не знал, что так будет, что он работает в стиле “я — босс” и попытается вмешиваться в мою личную жизни.
Переезд в Дом был необходим, чтобы быстро реагировать как Страж, что бы помогать моим коллегам охранникам, стоя рядом с ними, а не плыть от парк Уикер, по прихоти Чикагского движения.
Но за всё надо платить
Жить рядом с Этанос бло просто.
.
.
взрывоопасно
Часть враждебности, частью нелепой химии, не способствует спокойной обстановке дома.
И это была моя первая ночь под его влиянием.
Не очень хорошее предзнаменование будущего.
Я вернулся в свою комнату, теребя свой “конский хвостик”, когда осматривалась вокруг.
Хотя поднимающееся солнце выбило бы меня довольно быстро, у меня все же был час, чтобы пойти на рассвете, и мое столкновение с Этаном сделало довольно хорошую работу по доведению меня.
Я полагала, что могла направиться вниз в спортзал в подвале Кадогана, возможно поместить несколько миль в однообразный механический труд или проверить предложения кафетерия Кадогана перед восходом солнца.
Я не собиралась идти в одиночку — я все еще новая девушка, в конце концов.
Таким образом, я поднялась на третий этаж в поисках Линдси.
Оказывается, это было не трудно: фотография Брэда и Анджелины была приколота к ее доске объявлений, крошечный вырез лица Линдси был наклеен на Анджелинин.
“Бредси”, возможно?
Дверь открылась прежде, чем я постучала.
Линдси стоял в дверях, глядя на журнал в руках.
Ее волосы были убраны в низкий хвост, и она переодела свой костюм Кэдогана, на футболку с коротким рукавом и джинсы.
“Я ждала тебя,” сказала она.
Я моргнула.
“Что?”
“Я — экстрасенс, помнишь?” Она усмехалась мне и помахала одной рукой в воздухе.
“Добейся — добейся,” сказала она, очевидно дразня сверхъестественное качество меня.
“Я почувствовала, что ты придешь, и я знаю, что ты голодна.”
“Ты можешь психически узнать чтоя голодна?”
Она хмыкнула.
“Я могу сказать, потому что ты — Мерит.
Когда ты не была голодна?”
Она заработала очко.
Я быстро скользнула взглядом по комнате Линдси прежде, чем она бросила журнал внутрь и закрыла дверь.
Планировка и расположение мебели были такими же, как и моя — основное общежитие вампира — но ее комната была живее с цветом.
Стены были темно-красными, с громкими плакатами, фотографиями и обложками альбомов, оклеивающими большую часть из них.
Над ее кроватью висел большой нью-йоркский флаг Янки.
Линдси родился в Айове, но она прожила некоторое время в Нью-Йорке.
Очевидно, это взяло.
В то время как я любила большой город как многие подрастающие девочки, я была поклонницей Детенышей до конца.
Могло показаться, что она не стряхнула своего про-янки несчастья.