- Уверен, не противоречит! - ухмыляется Гриша.
Сказать ему про клеща сразу или чуть погодя морду набить? Когда без свидетелей останемся?
- Терроризирующая нас технокрыса выставила вчера ультиматум: или мы перестраиваем некоторые узлы сетей в режим "артегом", или они перестают работать. Узел "Кокос" входит в число обреченных.
- Шью-ю-ю... - шепеляво, словно "Секрет", присвистывает Гриша. На морозе не больно-то посвистишь. - Мне придется немного доработать свою теорию. Выходит, после того, как мы с тобой уничтожили незаконнорожденного артегома "Элли", Петя решил заставить нас собственными руками воссоздать кибернетического гомункулуса, да еще в нашем собственном доме. Граф Монте-Кристо, да и только! И защиту какую-то хитрую придумал...
- Судя по всему, сюда нужно было не спасателей присылать, а команду "альфа" из Агентства. С наручниками. Ну, да сейчас все увидим своими глазами.
В полутемном зале - Бранников со товарищи. Или теперь уместнее говорить "со господа"? Мы рассаживаемся вокруг квадратных столиков - рядом с нами молодой молчаливый человек в длиннополом тяжелом пальто - и командир "героев" тотчас включает запись.
Вначале на экране появляется стена корпуса семь с мрачными высокими окнами, пять из них, впрочем, освещены и кажутся теплыми и уютными. Оператор, умело орудуя трансфокатором, приближает крайнее правое окно. Оно, как и остальные, примерно до половины украшено морозными узорами, но сквозь верхнюю, незаиндевевшую часть хорошо просматривается интерьер.
- Это операторская, - комментирует сидящий за соседним столиком Бирюков. - На кресле возле дисплея - Петр Васильевич Пеночкин, руководитель работ, на полу лежит, скорее всего, Дмитрий Анатольевич Гольченко, оператор. Лица его не видно, но, говорят, только он на работе белые тапочки носил.
Я украдкой усмехаюсь (какая предусмотрительность: и переобувать его, бедолагу, не надо) и во все глаза таращусь на полутораметровый экран демонстрационного "Рубина". Нет сомнений: за дисплеем - Петя Пеночкин. Сидит, откинувшись на спинку кресла, на голове - наушники, на губах блаженная улыбка, руки - на клавиатуре. Или мне только кажется, что улыбка? Может , это гримаса смерти? Глаза его, кажется, полузакрыты, и опять же непонятно, что прикрыло веки: блаженство или смерть?
По спине моей пробегает табунок мурашек. И освещенные окна вновь становятся не теплыми и уютными, но - зловещими.
- А это машзал, - поясняет для неспециалистов Бирюков. Здесь стоят два "Мудреца", третий - в соседнем помещении.
Машзал как машзал. Серо-голубые кубы, нашпигованные нейропроцессорами, разнокалиберная периферия... Все, как везде. И что-то в то же время не так. Что?
Двери. Двери в машзал настежь распахнуты. И ведущие в операторскую, и запасные, которые выходят прямо в коридор. Ну да, ведь обслуга бежала в панике, не до того было. А возвратиться и закрыть пока никому не удалось.
- Будьте добры, верните предыдущие кадры, - прошу я Бранникова, те, где Пеночкин.
Да, дверь из операторской в коридор тоже открыта. Что из этого следует? Ничего. Пока ничего.
- А четвертое и пятое окна? Почему не показываете? - капризно спрашивает экстрасенс , когда коротенький фильм кончается. Не иначе, гуманоидов надеется там углядеть.
- На общем плане в начале фильма видно, что они замерзли до самого верха, - поясняет Бранников. - Вот я и решил вместо них подробнее дать остальные три.
Сапсанов, протерев очки, водружает их на свой мясистый нос, подходит к телевизору и говорит:
- Продолжим, господа. Только что мы просмотрели уникальный фильм, снятый благодаря мужеству и отваге команды спасателей, У кого какие есть по поводу увиденного соображения?
Ага. Председатель комиссии решил устроить обсуждение просмотренного кино. Диспут на тему: "Образ современного нейрокомпьютера в фильме "Озерецкий кошмар".
Ну, пусть себе обсуждает. А нам с Гришей есть о чем поговорить. Я тяну его за рукав, мы пересаживаемся за самый дальний столик, и я тихо спрашиваю у своего Генерального Помощника, пристально глядя ему в глаза:
- Слушай, Григорий, прежде чем обсуждать увиденное, припомни: "клещей" из новой партии, сделанной ребятами Шепталова, ты давал кому-нибудь?
- Конечно! - удивленно таращит глаза и топорщит бороду Гриша. - Всем своим "охотникам", выехавшим на объекты дам поимки вируса "шизо", по пять штук.
- И сам взял?
- Я тоже охотник.
- Сколько?
- Штук семь, кажется. В журнале записано. Случилось что?
Гриша удивляется так искренне, что мне становится стыдно. Надо же, не первый год работаем вместе, можно сказать, мой воспитанник - и я его заподозрил...
- Да так... Вернемся в гостиницу - проверь, все ли на месте. Еще вопрос: на городской ВЦ кто-то из Управления поехал? Хмурый хмырь сидел с нами за одним столом, а второй?
- Поехал тотчас, как я ошарашил его "Тригоном", подключенным к сети. Они тоже понимают, чем это грозит, так что лишних вопросов не задавали. А что ты думаешь по поводу Пети? Жив он?
- Это его проблемы, - шучу я. - А у меня сейчас своих невпроворот. Судя по всему, Петя к вирусу не имеет никакого отношения, "Тригон" от сетей отрубят и без нас. Так что - едем в Москву.
- А... Мы имеем право вот так, самовольно? - сомневается Гриша.
- Разрешение Крепчалова я сейчас подучу. А ты... Поприсутствуй пока здесь. Мало ли что...
Легко ступая по цементному полу, я, словно ниндзя, бесшумно проскальзываю в приоткрытую дверь и, на ходу застегивая пуговицы пальто, сбегаю вниз по лестнице. Можно было бы, конечно, просто поставить Сапсанова перед фактом. Но лучше заранее прикрыть задницу какой-нибудь бумагой. Чтобы потом не привлекли к ответственности за нарушение пункта восемнадцать Устава - о выделении Комитету людей и оборудования при чрезвычайных ситуациях.
Глава 21
Минут через десять, обнаружив себя в кабинете коммерческого директора, я весьма и весьма удивляюсь. Это надо же было так задуматься, так увлечься обсчетом вариантов! Собирался-то я идти на почтамт, потому что здесь все линии связи блокированы "гусеницами". Разве что еще какую-нибудь дверь взломать... Утешает одно: ноги сами принесли меня не куда-нибудь, а в кабинет директора. Видно, ниже этого уровня мне уже не суждено опуститься, какие бы козни ни строил Крепчалов.
Нажав на всякий случай на кнопки телефона и выслушав сакраментальное "линия связи неисправна", я тоскливо оглядываю кабинет. Мой, пожалуй, пороскошнее будет. И компьютер у меня помощнее, и телефонов побольше. Даже белый есть...
Белый? Да вот же он, голубчик! Привилегированная, повышенной надежности правительственно-коммерческая телефонная сеть! Вряд ли они и его блокировали. Как там Витьку шуметь? И что сказать, чтобы наверняка согласился?
В то, что "поле ужаса" создает летающая тарелка, я все-таки не верю. Скорее всего, это очередное изобретение Пеночкина. Может, какая-то особенная комбинация электрических и магнитных полей; вариант микроволновое излучение определенной мощности и частоты. Готовил он эту штуку для того, чтобы защитить свою очередную незаконнорожденную "Элли" от блюстителей закона, каковыми, в сущности, и являются мои инспектора и охотники. Но во время испытаний произошел сбой, случилась нештатная ситуация - и в результате над корпусом номер семь экстрасенс наблюдает какое-то свечение, спасатели попадают в больницу, а сам Петя мумифицируется в кресле перед терминалом. Помочь я здесь ничем не могу - не мой профиль. Сейчас изложу все это Председателю Комитета и попрошусь в Москву. А может, про НЛО все-таки сказать?
Крепчалов, к счастью, оказывается на месте.
- Ну, и что ты собираешься предпринять? - спрашивает Витек, выслушав мой короткий, но обстоятельный доклад. Именно такой, какие он любит.
- Вернуться в Москву. В "Кокосе" я сейчас нужнее. Прошу дать соответствующую телеграмму председателю комиссии Сапсанову.
Трубка буквально взрывается у меня в руках,