- Домой захотел? К жене в теплую постель? Там люди гибнут, а ты мне про "летающие тарелки" басни рассказываешь? Гуманоиды во всем виноваты?
Я кладу трубку на стол. Конечно, гуманоиды. Как это бывшему шефу удается угадывать самые сокровенные мои мысли? Даже по телефону...
Речь Витька из непрерывной, с загогулинками ругательств (вполне цензурных, впрочем), мало-помалу переходит в пунктирную, и я снова прижимаю трубку к уху.
- Так что в Москву, уважаемый генеральный директор, ты вернешься только после того, как будут вызволены из беды люди. Любой ценой! Ты слышишь? Любой ценой! И на все про все даю тебе... ровно сутки. Ты понял меня? Комиссия пусть выясняет обстоятельства, но от тебя я жду именно этого!
Я невольно улыбаюсь. "Даю!" Ишь ты... Привык командовать. Не понимает, что времена изменились. Давать может лишь тот, кто в состоянии отнять. А что может отнять Витек? То, что он Председатель Комитета, меня мало колышет. Хуже, что он еще и Председатель Совета Акционеров КОКОСА, а через неделю отчетное собрание. Тоже не смертельно, но все-таки... Так что, устроить бунт или взять под козырек? А, вот: не мытьем, так катаньем.
- Понял, Виталий Петрович. Сделаю все, что в моих силах. Прошу подтвердить ваше распоряжение телеграммой. И соответствующие полномочия прошу дать. Без них я ничего сделать не смогу.
- Какое распоряжение? - удивляется Витёк.
- Спасти ладей любой ценой. В задачи эксперта комиссии это не входит.
- Ты... Я тебе... Да ведь люди же! - вскипает Витек.
Я ухмыляюсь. Отдать такое распоряжение письменно Крепчалов не посмеет, о своем намерении вернуться в Москву я его предупредил. Так что зеленый свет!
- Будет тебе такая бумажка! Будет, чем задницу прикрыть! - кричит вдруг Витек и бросает трубку, не дождавшись моего вежливого "до свидания".
Я невозмутимо набираю номер еще раз и объясняю секретарю, что распоряжение, которое сейчас поручит состряпать Крепчалов, нужно отправить именно в виде телеграммы на главпочтамт Озерца, мне, до востребования, потому что контролируемая ГУКСом сеть "Невод" работает из рук вон плохо.
Парррам, парррам, парррам...
Что нужно сделать, чтобы и кайф поймать, и девственность сберечь? Как можно быстрее проникнуть в корпус семь, отключить генератор ужаса и вытащить то ли все еще тела, то ли уже трупы пострадавших. И только после этого мчаться в Москву. Могу я это сделать? Нет. Спасатели со спецснаряжением, с вертолетом - и то ничего не смогли сделать. А я ведь не герой, даже в кавычках, и вовсе не хочу занять место на койке рядом с этим, как его... Артемом .
Я встаю и начинаю расхаживать по кабинету. Так что делать? Делать-то что?
Так ничего и не решив, я возвращаюсь в уже надоевшую просторную комнату с видом на корпус номер семь.
Глава 22
Правильно говорят: если хочешь завалить какое-либо дело - создай комиссию. Полдня прошло, а они все еще слушают "свидетелей". Коренастый мужчина со свирепым выражением лица рассказывает - кто бы мог подумать? - о схеме запитки "Тригона". Основная ветка питания, резервная, система блокировки... Крупченко, главный энергетик института.
- Минутку! - прерывает его председатель, переворачивает кассету в диктофоне и делает знак продолжать. Я подсаживаюсь к Грише.
- Что-нибудь интересное было после кино?
- Ага. Бутерброды давали, - говорит он, масляно блестя губами. Обжора несчастный. Я тоже не прочь перекусить, но - некогда.
- Знаешь, насчет внебрачных связей "Тригона" ты не зря волновался, хитро улыбается Гриша. - Сколько с тобой работаю, шеф, столько удивляюсь твоей интуиции. Знаешь мало, но решения всегда принимаешь - самые те!
- Это комплимент или наоборот?
- Правда чистейшей воды. Тут до энергетика парнишка один выступал, из обслуги. Интересные идеи продавал. Вроде бы выяснилось, для чего нужны были эти телекамеры, сенсоры и прочая дребедень.
- Мне это давно ясно. Очередной артегом.
- А вот и не угадал! Теперь наш Петя замахнулся на такое... Проблема "артегом" по сравнению с этим - детская игрушка.
Действительно он узнал что-то полезное, или - очередные "бутерброды"?
- Ну? Вываливай! - не выдерживаю я.
- Через пару кинут. Сейчас еще раз вчерашние распечатки "бредней" посмотрю - и расколюсь. Кстати, ты заметил? Оба артегома начали бредить как раз накануне аварии на "Тригоне", причем практически одновременно.
- Причем здесь артегомы? - раздраженно спрашиваю я. - Тут ладей надо спасать, а ты... Нашел забаву...
- Не сердись, Юпитер! - просит меня Гриша и начинает что-то выискивать в распечатках, шевеля губами и время от времени чуть слышно причмокивая. Мне не остается ничего другого, как слушать энергетика.
- По несчастливому стечению обстоятельств паника началась как раз в тот момент, когда мы начали отключать компьютеры от силовой сети. Электрик, делавший это, так и не объяснил, почему он начал с основной ветки питания, а не с резервной. Видимо, из-за той же паники. Основную он вырубить успел, автоматически произошло переключение на резервную, что было потом электрик не помнит. Пришел в себя уже дома, плакал на груди у жены.
- Какие меры были предприняты? - строго спрашивает Сапсанов.
- Пытались разорвать аварийную нитку на подстанции, а потом через смотровой колодец. Сделать этого не удалось, почему - хлопцы не говорят, идти еще раз отказываются.
- Идите сами, - доброжелательно улыбается Сапсанов, но под скулами его прокатываются желваки. Энергетик в ответ как-то по особому скалит зубы и становится похож на затравленного волка.
- Я так и собирался сделать. Но мне командир спасателей запретил.
- Отключите весь район.
- Я смогу сделать это только через двое суток. Три детских садика, больница, школа - а за окном минус двадцать! Временный силовой кабель пробросят - тогда.
Гриша кладет распечатки на стол перед собой, оглаживает бороду и вдруг решительно встает.
- Ну что же, господа заседатели, полагаю, сообщение главного энергетика института не оставляет никаких сомнений в том, что наша с вами задача в конце концов свелась к стандартной. Я абсолютно уверен: после ее решения все встанет на свои места, и здесь, в Озерце, и в компьютерных сетях. Итак, "Тригон" должен...
Гриша вдруг хватается за горло. Глаза его широко раскрываются, словно он видит не Сапсанова и Крупченко, а черта рогатого радам с вурдалаком. Стул падает. Гриша, перепрыгнув через стул, мчится к двери. Энергетик пытается задержать бегущего, но тщедушный Гриша сбивает его с ног. Сапсанов несколько секунд стоит неподвижно, недоумевая, потом хлопает себя по лбу, а еще через секунду начинает биться головой об стол.
- Скорую! - кричит кто-то.
Возле Сапсанова я оказываюсь первым. Обхватываю его сзади за плечо-шею, заваливаю, прижимаю голову к полу. Здоров, черт... Но и у меня есть еще порох в пороховницах.
Из рассеченного лба Сапсанова сочится кровь. Гриша, которого все-таки перехватили у самых дверей, перестает биться и тихо постанывает. Взгляд его мутен, как у алкоголика после длительного запоя.
Что он хотел сказать? Из всех нас это понял, кажется, только Сапсанов, Ишь, как его корежит. "Тригон" должен... - что?
Я прикусываю язык и вскрикиваю от боли.
- Главное - не думать о белой обезьяне! - кричит Мартьянов, удерживающий Сапсанова за руку.
- О чем, о чем? - не понимаю я.
- О белой обезьяне. Не думайте о ней - и все будет нормально, повторяет он, улыбаясь разбитыми губами. Видно, председатель успел ему заехать.
- Повторяйте, все время повторяйте: "Не думать о белой обезьяне!" еще раз советует экстрасенс, и я послушно твержу про себя: "Не думать! Не думать о белой обезьяне! А то будешь вот так же корчиться на полу... Не думать!"
Мало-помалу Сапсанов успокаивается. Я встаю, тщетно пытаюсь стряхнуть грязь с костюма. Галстук - словно крокодилом пожеванный.
Входят санитары с носилками, забирают Сапсанова, потом Гришу.
Что-то они слишком быстро. Ах да, перед корпусом семь "скорая" дежурит, безотлучно.