- Не нужно. Я прямо сию минуту пойду в этот... храм, поищу Витьку.
- Я уже ходила, - отстраняется от меня невестка. - В холле его нет, а в большой зал пускают, только если в малом посмотришь фильм про этих гномиков. А. у меня дети без присмотра, я от них еле вырвалась.
От них - это от тех, в кинотеатре. Юлька нервничает, и мне приходится напрягаться, чтобы понимать ее. Ну, выплакалась? Кажется, можно уходить.
Только теперь я замечаю, что на невестке - новая, совсем не домашняя кофточка, которая ей очень идет, и нежнейшей материи длинная юбка, сквозь которую, однако же, вполне отчетливо просвечивают округлые колени. Это она, значит, Витюху ждет. Все-таки ждет...
Ну, я его и в самом деле отшлепаю. Заставлять плакать такую женщину...
- Не волнуйся. Скоро я его приведу. А ты... Приготовь нам пока что-нибудь перекусить. Вряд ли их там, в храме, кормят так же вкусно, как это делаешь ты.
- Уже приготовила. Мясное суфле и рассольник. Витя очень рассольник любит.
Это я знаю. У меня научился.
- Ну, я побежал.
Жаль, с внуками не поиграл. Но еще успею. Вот только Витюху приведу...
* * *
Возле "Салюта" происходит час-то непонятное: двое милиционеров в летней форме - светлые брюки и рубашка с короткими рукавами, - с рациями и при дубинках, спорят о чем-то с целой толпой молодых и не очень женщин, на голове у каждой - венок из полевых цветов. Женщины окружили блюстителей порядка так плотно, что те уже встали спиной к спине и выставили перед собой дубинки, держа их горизонтально, в надежде сохранить хоть какую-то дистанцию между собой и явно чем-то взбудораженными женщинами.
Ага, милиционеров явно оттесняют от входа в кинотеатр. А они пытаются вернуться к настежь распахнутым стеклянным створкам.
- Мужчина, не ходите туда! - кричит мне один из них, привставая на цыпочки и вытягивая тонкую петушиную шею. - Они не выпустят вас!
- Я хочу сына забрать, - объясняю я.
Две девицы, лет по восемнадцати, отделившись от толпы, окружающей милиционеров, подхватывают меня под руки.
- Не слушайте их! У нас так интересно! Идемте, мы найдем вашего сына!
- Не ходите! - еще раз кричит милиционер уже сорванным голосом, но высокая блондинка, воспользовавшись моментом, проскальзывает снизу под его дубинку и, обхватив опешившего паренька за шею, начинает жадно целовать явно уступающего ей в росте блюстителя.
Интересно... А эти прыщавки, что держат меня под руки, тоже поцелуями начнут ублажать, если я воспротивлюсь? Но пока все идет по плану. Правда, "чебурашка" нас не встречает. Наверное, он тоже в большом зале.
Перед входом в зал малый я решительно останавливаюсь.
- Моего сына зовут Полиномов Виктор Павлович. Пожалуйста, отыщите его и скажите, что отец хочет его срочно видеть.
- Ну конечно, отыщем, - обещает рыженькая, прижимаясь еще неокрепшей грудью к моему правому локтю.
- Только вначале давайте посмотрим фильм, все вместе, - предлагает вторая, прижимая к юной груди мой локоть левый.
- Нет, девочки, так дело не пойдет, - решительно останавливаюсь я. У меня от кино изжога бывает, поэтому вот уже лет десять я никаких фильмов не смотрю.
- И правильно делаете, - смеется рыженькая, подталкивая меня к тяжелой портьере, закрывающей вход в зал. - Но это - совсем другое кино. Оно объемное и не на экране, а на концерт-дисплее. Вот увидите, вам понравится!
- Я требую немедленно позвать моего сына Полиномова Виктора Павловича! - кричу я изо всех сило - И не трогайте меня! Не трогайте! визгливо заканчиваю я свой зов. Если Витюха где-то недалеко - не может не откликнуться.
- В чем дело? - показываются из-за портьеры вместо сына два дюжих молодца, тоже почему-то с венками на голове. Цветы, конечно, искусственные, но почти не отличаются от живых.
- Да вот, не хочет идти в зал, - ябедничает рыженькая.
Я вдруг отчетливо понимаю, что смотреть фильм про "чебурашек" мне никак нельзя. Я уже видел фрагменты - и подписал опросный лист, который вовсе не собирался подписывать. И я уже почти люблю этих забавных человечков, так благотворно влияющих на сексуальные способности мужчин. Поэтому из зала малого мне будет одна дорога - в зал большой. Там я, конечно, найду Витюху, Только вот Юлька навсегда останется одна с внуками. А если - и она?! Последняя мысль выводит меня из оцепенения. С этими двумя хлопцами я, пожалуй, не справлюсь: возраст не тот. Но...
Рывком вырвав руки и толкнув своих восхитительно юных спутниц в объятия к молодцам, я стартую, как на стометровке, в сторону входа.
Не зря же я каждое утро бегаю... А там двое милиционеров, против женщин они бессильны, но отбиться от хлопцев помогут...
На бегу я замечаю, что лестница, ведущая на второй этаж, туда, где расположены входы в большой зал, перегорожена решеткой. А в узкую калитку, оставленную для прохода, две женщины в венках проводят парня лет тридцати. На лице его застыла блаженная улыбка. По ту сторону решетки его ждут четверо хлопцев, очень похожих на тех, которые гонятся... Нет, уже не гонятся. Зачем я им нужен, если и две молодые женщины в широкополых шляпах, и пожилая супружеская чета с веселыми улыбками, совершенно добровольно идут в малый зал? Без всяких сопровождающих. И еще люди, и еще...
Оглянувшись, я перехожу на шаг и спокойно выхожу из кинотеатра. Блюстителей у входа уже нет - видать, поехали за подкреплением. Стайка женщин в венках тоже разбежалась. Но... но...
Я растерянно смотрю на четверых других милиционеров - они даже без дубинок, - занимающих посты по обе стороны от входных дверей, из которых я только что вышел.
- Заходите, заходите! - говорит самый, пожалуй, пожилой из них, заметив мою нерешительность, - Ничего плохого с вами здесь не случится. Наоборот! - подмигивает мне он. - Мы там были и очень даже хорошо себя чувствуем! Лучше, чем раньше! - довольно смеется он.
- Спасибо... Как-нибудь в другой раз, - растерянно лепечу я, отодвигаясь задом наперед подальше от внушающего мне теперь ужас здания.
Значит, на милицию рассчитывать не приходится. Штурмовать "храм" в одиночку и без оружия - глупо. Хорошо, что хоть без потерь удалось отступить. А Витюха? Как его оттуда достать?
Дойдя до ближайшего телефона-автомата, я звоню Юле. Найти сына мне пока не удалось. Но я все равно приведу его домой, рано или поздно. Приведу и отшлепаю по попке...
Юлька вновь начинает плакать, и я вынужден прервать разговор чуть ли не на полуфразе. Точнее, на полувсхлипе. У меня ведь еще и дочь есть. Ее тоже нужно предупредить. А то она с этими своими теледебатами... Пусть отключает напрочь телевизор, терминал и ни в какие храмы общей веры - ни ногой. А то я и ее, несмотря на возраст...
Отвечает мне плачущий Ванюшка:
- Дедушка, приезжай! Я есть хочу, и мне страшно одному. Мама вчера вечером ушла в кино и все не идет да не идет... Ты только прямо сейчас приезжай...
Глава 13
Да, давно мне не приходилось так суетиться... С домашними заботами я разобрался быстро: Ванюшку, скрепя сердце, сдал с рук на руки бывшей жене, ей же поручил ежедневно бывать у Юльки. Выслушала Алена все молча и ни словечка не возразила. Только спросила глазами, как делала это давным-давно, во времена нашей юности: "А ты?"
- А я иду воевать с "общим богом"!
Напоследок я строго-настрого запретил ей смотреть телевизор, работать с компьютерными сетями и подпускать к тому и другому Ванюшку. Что-то еще она сказала... А, передала слова Крепчалова, что он готов оказать мне любую помощь, какая только в силах Министра информатики и информационных технологий. Я эту помощь с благодарностью принял и попросил, чтобы Витек немедленно отдал приказ о запрете всех упоминаний об артегомах во всех средствах массовой информации. Алена грустно улыбнулась мне опять-таки той, давней, забытой и преданной нами обоими улыбкой, и ничего не сказала. Понимает: такое даже ее всесильному мужу не по зубам.
Погасив окурок в блюдечке под допитой чашечкой кофе, я зову Софьиванну. В ближайшее время мне понадобятся деньги, и, боюсь, много. Хотя бы безналичные. Вот пусть и займется этим вместо того, чтобы бросать на меня плотоядные взгляды.