Всего три минуты — и он уже помылся и вытерся. Установил, можно сказать, свой личный рекорд.
— Ну так что? — спрашивает он, оборачивая полотенце вокруг бедер. — Зрелище тебе понравилось? Оно порадовало тебя?
Лидия пожимает плечами.
— Да, было неплохо. Но уж больно быстро!
— Я теперь могу получить обратно свои шмотки? — робко спрашивает Бенуа, едва не стуча от холода зубами.
Лидия засовывает руку в дорожную сумку и, вытащив оттуда джинсы (в которых она тут же проверяет каждый карман), рубашку и нижнее белье пленника, бросает все это между прутьями. Бенуа одевается так быстро, как только может.
— Это последние чистые вещи. Нужно купить для тебя еще какую-нибудь одежду… Кстати, неплохая мысль! Это будет мой тебе рождественский подарок!
— Очень мило! — бурчит Бенуа.
Про себя же он думает, что эта женщина — настоящая сумасбродка. Неизлечимая. Даже Зигмунд Фрейд — и тот бы на ней обломался!
Пытаясь согреться, Бенуа ходит взад-вперед по своей «клетке». Он тайно тешит себя надеждой, что Лидия соизволит дать ему еще и свитер. Однако больше никакой одежды ему не дают.
— Ну что, теперь немного поболтаем? — предлагает Лидия. — Я пообещала Орелии, что ты во всем признаешься еще до Рождества… И мне не хочется ее разочаровывать!
Бенуа резко останавливается.
— Так она же вроде бы мертва…
Лидия опускается на стул и закуривает сигарету. Бенуа замечает, что ее пальцы слегка дрожат. Он впервые видит, как пальцы Лидии выдают ее волнение.
Бенуа чувствует, что он и сам начинает дрожать всем телом, но не от волнения, а от холода. Он поспешно возобновляет свои хождения взад-вперед.
— Ну и что? — вдруг говорит Лидия. — Даже если ее нет рядом со мной…
— Ты разговариваешь с мертвецом? — ухмыляется Бенуа. — Ты хоть понимаешь, что так поступают только сумасшедшие?
— Заткнись! — кричит Лидия. — Закрой свой рот, а не то…
Бенуа предпочитает замолчать. Лучше не злить ее. Он вдруг чувствует, что у него уже не осталось сил ходить по «клетке». Сев на грязное одеяло, он с отрешенным видом ждет, что будет дальше.
— Все это произошло по твоей вине, — громогласно заявляет Лидия. — Именно из-за тебя я теперь вынуждена разговаривать с человеком, которого уже давным-давно нет в живых…
— Нет, Лидия. Я тут ни при чем… К сожалению, ты заблуждаешься.
— Она была такой красивой…
— Наверное, такой же красивой, как и ты… Потому что она — твоя сестра!
Лидия ошеломленно молчит.
— Она ведь и в самом деле твоя сестра? — продолжает Бенуа. — Да, именно так. Судя по дате рождения, которую я видел на медальоне, у вас с ней была лишь небольшая разница в возрасте. Я не ошибся?
Лидия по-прежнему ничего не говорит. Она ограничивается тем, что смотрит на этого симпатичного убийцу с глубоким отвращением.
— Или же ты всю эту историю просто выдумала… Ты сумасшедшая! Этой Орелии никогда не было на свете! Я, правда, помню, что лет пятнадцать назад действительно исчезла какая-то девочка, но я не знаю, как ее звали. В общем, все это — не более чем плод твоего больного воображения! Тебе нужно обратиться к психиатру, Лидия.
Он набирается смелости и смотрит ей прямо в глаза — красивые золотисто-янтарные глаза, похожие на глаза дикой кошки. Или львицы. В них сейчас, похоже, разгорается неукротимый огонь.
Лидия вдруг начинает вопить, причем самым жутким образом, Бенуа невольно сжимается: от ее истерических воплей у него перехватывает дыхание и стынет в жилах кровь… Затем Лидия, все еще продолжая вопить, бьет ногами и ладонями по решетке. Она бьет по ней с удивительной для такой хрупкой женщины силой. Бенуа поспешно поднимается на ноги и отходит подальше от этого извергающегося вулкана.
Истерика Лидии длится две или три минуты. После этого Лидия, запыхавшись, отходит к лестнице и прислоняется к перилам.
В подвале воцаряется зловещая тишина. Приоткрывший от удивления рот Бенуа сидит, прижимаясь спиной к стене.
— Ты мне за это заплатишь! — истошно кричит Лидия. — Очень дорого заплатишь!
— Лидия… Я никак не ожидал, что мои слова вызовут у тебя такую реакцию, клянусь тебе… Я просто хотел, чтобы ты рассказала мне… рассказала о том, какие у тебя бывают ощущения…
— Ты только что видел, какие у меня бывают ощущения! Ты доволен?
— Хорошо, хорошо, успокойся… Успокойся, прошу тебя…
Лидия вдруг резко поворачивается и уходит.
— Если даже это и его рук дело, он все равно не признается, — вздыхает Джамиля. — Он не из тех, кого можно легко расколоть…
— Однако он также и не из тех, кто решился бы укокошить полицейского, — возражает Фабр. — Так, во всяком случае, подсказывает моя интуиция…
— Но у нас на данный момент больше нет никаких зацепок! — напоминает Джамиля. Ее голос звучит чересчур резко.
Этот парижанин вызывает у нее явную антипатию. Комиссар Моретти, не скрывая досады, поднимает глаза к потолку: ему уже осточертели эти словесные перепалки, достойные питомцев детского сада.
— Я знаю, что у нас пока нет других зацепок, — говорит Фабр. — Но…
— Он угрожал прикончить майора Лорана, разве не так? — вмешивается Моретти. — И он вышел из тюрьмы за неделю до исчезновения Бенуа. Поэтому у нас вполне достаточно оснований для того, чтобы прорабатывать данную версию. Вы провели обыск у него дома?
— Разумеется, — отвечает Джамиля. — Но ничего не нашли…
— Займитесь его подружкой! — приказывает комиссар. — Если этот тип и в самом деле убил Лорана, он наверняка успел ей похвастался. Из его подружки, возможно, удастся что-нибудь выдавить!
— Хорошо, шеф, — кивает Джамиля, — я займусь этой женщиной сегодня после обеда. — Она поворачивается к Фабру: — А вам я передаю Дюпра.
— Как прикажете, капитан!
Джамиля, прежде чем выйти из кабинета комиссара, бросает на Фабра испепеляющий взгляд. Она до сих пор не может примириться с мыслью, что этой залетной птице поручили руководить расследованием. Впрочем, парижанин, надо признать, совсем не кичится этим и не пытается ею, Джамилей, понукать.
Она выходит из комиссариата на улицу: сейчас обеденный перерыв, и ей после нескольких часов пребывания в душной комнате для допросов хочется подышать свежим воздухом.
«Терпеть не могу подобных помещений!» — думает Джамиля.
Она идет по улице быстрым уверенным шагом, так что это трудно назвать прогулкой. Она всегда шагает по улицам стремительным шагом, если ей нужно собраться с мыслями. Она может пройти, размышляя на ходу, несколько километров и даже не заметить этого. Вот такая она, Джамиля, великая спортсменка.
Она уже миновала проспект Гар-д’О и сейчас идет все время прямо, засунув руки глубоко в карманы. Справа от нее спокойно течет река Ду — как она текла здесь, наверное, и сто тысяч лет назад. У женщины возникает забавное ощущение, что она, Джамиля, шагает быстрее, чем течет река. Она бросает взгляд на остров Гран-Буэ и сворачивает к мостику, по которому можно попасть на этот остров.
Ей совсем не хочется есть, и она решает отправиться в Мазагран по другому берегу реки, мимо строений Фор-де-Шодан, которые защитят ее от ветра. Именно по этому маршруту она, приходя вечером с работы, совершает свою ежедневную пробежку. Ей очень нравится этот клочок природы, находящийся в самом центре города, — города, который она очень любит, хотя и родилась не здесь. Она, возможно, любит его потому, что именно в нем ей довелось пережить самые сильные в ее жизни чувства.
Джамиля хорошо помнит тот день, когда она приехала сюда да свою новую капитанскую должность. Да, в тот самый день ее судьба пересеклась с судьбой Бенуа Лорана…
Джамиля, почувствовав, что немного устала, садится на скамейку. Глядя на спокойное течение реки, она не может удержаться от того, чтобы не предаться воспоминаниям.