— Понятно!.. Полицейский, женатый на проститутке… Проститутке, живущей на деньги, которые она зарабатывает… Это делало из него посмешище. Так ведь, Гаэль?
— Да… Знаешь, мне доводилось сталкиваться и с довольно симпатичными мужчинами, и с откровенно гнусными типами… Мне не нужен любовник, который… который дарил бы мне цветы и встречался бы со мной с пяти ноль-ноль до семи ноль-ноль, после того как заканчивается его рабочий день… Мне хотелось чего-то иного.
Эрик решает прекратить разговор. Эти откровения уж слишком действуют ему на нервы. Он даже не знает, кого следует винить во всей этой мерзости — своего лучшего друга Бенуа или его супругу Гаэль. Пожалуй, все-таки Бенуа. Да, именно так: его друг своим поведением вынудил Гаэль вляпаться в грязь.
— Расскажи мне лучше о том шантажисте…
— Как-то раз я получила письмо по электронной почте, подписанное, конечно же, вымышленным именем… Его автор сообщал мне, что он знает о моих «делишках» и что он расскажет о них Бену…
— Так ведь ты на это сама и нарывалась, разве не так? Рано или поздно все раскрылось бы и тебя ждал бы позор!.. А почему ты не послала этого шантажиста ко всем чертям?
— Мне вдруг стало очень страшно… Страшно, что я потеряю Бенуа. Я испугалась, что он не простит и бросит меня… Я ведь, откровенно говоря, очень сильно люблю Бенуа… Пожалуй, даже слишком сильно…
— Тот тип потребовал у тебя деньги, да?
— Да. В обмен на свое молчание он потребовал у меня три тысячи евро и… и интимную встречу с ним.
— Час от часу не легче! И как ты передала ему эти деньги?
— Он пришел ко мне домой десятого декабря во второй половине дня. Бен тогда находился на стажировке в Дижоне.
— Как этот тип себя вел? Я имею в виду… Он был с тобой груб?
— Нет… Так, немножко.
— Что значит «немножко»?
— Мне не хочется об этом говорить.
— А надо бы!
— Нет, я не стану этого рассказывать…
Эрик вздыхает, а затем переходит к самому трудному в своей жизни допросу.
— Как его зовут?
— Понятия не имею…
— Не делай из меня дурака! — рявкает лейтенант.
Гаэль вздрагивает.
— Я уверен, что ты знакома с этим мерзавцем! Иначе как он мог оказаться в курсе того, чем ты занималась?
— Я не знаю! — хнычет Гаэль.
— Не ври! — не унимается лейтенант.
Гаэль замолкает. Она уходит в себя — словно устрица, закрывшаяся в своей ракушке. Эрик довольно грубо хватает Гаэль за плечи и начинает ее трясти.
— Кто он?
— Я не могу этого сказать! — снова хнычет Гаэль.
— Ну уж нет, ты мне это скажешь! — Голос лейтенанта становится угрожающим. — Я разыщу этого подонка, и, можешь мне поверить, он пожалеет о том, что появился на белый свет!
— Если я выдам его, все узнают, чем я занималась, и тогда…
Гаэль начинает плакать, однако Эрик не обращает на ее слезы никакого внимания.
— Я предупреждаю, Гаэль, что не отстану от тебя, пока ты не скажешь, как зовут этого ублюдка! Давай, Гаэль, не тяни!
Женщина, всхлипывая, наконец-таки произносит фамилию.
Услышав ее, лейтенант Торез невольно хватается обеими руками за край столешницы.
Затем Эрик бросает растерянный взгляд на затемненное стекло, за которым находятся его коллеги, словно бы говоря им, что он вряд ли станет арестовывать этого человека.
У него слишком маленькое звание, чтобы осмелиться надеть наручники на самого большого начальника в том учреждении, в котором он сейчас находится.
Лидия тихонько спускается по ступенькам. Она останавливается в нижней части лестницы и смотрит на силуэт, виднеющийся на полу с другой стороны металлической решетки. Затем она подходит к этому силуэту — подходит абсолютно бесшумно.
— Бен… Ты меня слышишь?
Да, он ее слышит. Несмотря на царящий в голове и теле хаос, в его сознание врывается этот хорошо знакомый ему голос, в котором он способен различить буквально любой оттенок. Но он предпочитает изображать из себя труп. Теперь это его единственное средство защиты.
Бенуа недавно пришел в сознание, но время от времени на несколько секунд впадает в беспамятство, словно то и дело оказываясь одной ногой в потустороннем мире и балансируя между жизнью и смертью.
Он лежит на левом боку, лицом к стене, чтобы не видеть эту решетку, этот подвал, эту могилу. Чтобы не видеть своего жуткого состояния. Чтобы не видеть свою медленную смерть.
— Бен, ответь мне…
Нет, он не станет ей отвечать. Не станет подвергать себя такому огромному риску.
Сейчас ему хочется только одного — побыстрее подохнуть, чтобы больше никогда не видеть лица и не слышать голоса своей мучительницы. Пусть даже смерть и лишит его возможности видеть другие лица и слышать другие голоса. Пусть даже смерть лишит его самых дорогих для него моментов жизни.
Бенуа вспоминает все удары, которые он получил, вспоминает ненависть и остервенение. Он вспоминает удары железным прутом, ногами, кулаками, ожоги от зажженной сигареты… А еще лезвие ножа, вонзавшееся в его — уже полумертвое — тело. Он вспоминает о поломанных пальцах правой руки, об изувеченной левой ноге.
Он сможет забыть обо всем этом только тогда, когда испустит дух. Ничего другого его уже не ждет.
— Бенуа, я… я все-таки ходила к тебе домой. Я… нашла там ту гостиничную квитанцию…
Бенуа открывает глаза.
— Бенуа, пожалуйста, посмотри на меня.
Он медленно переворачивается с бока на спину и, помогая себе все еще здоровой — и все еще пристегнутой к решетке — рукой, приподнимается так, чтобы можно было опереться спиной о металлические прутья. Затем он поворачивает к Лидии изуродованное лицо. Лицо, превращенное в кровавое месиво.
Лидия с ужасом смотрит на то, что она натворила.
— Теперь-то ты понимаешь, что я невиновен? — спрашивает Бенуа слабым голосом.
— Теперь я вообще ничего не понимаю, — удрученно отвечает Лидия. — Я не понимаю, что со мной произошло…
— Лидия… Тебя кто-то использовал… Тот, кто хотел, чтобы я исчез… Это ведь нетрудно понять… Тебе просто нужно было прислушаться к тому, что я тебе говорил…
Лидия садится на пол.
— Но зачем? Зачем кому-то так поступать с нами?
Она начинает плакать. Присмотревшись к ней, Бенуа догадывается, что она пролила сегодня уже немало слез.
В его сердце вспыхивает огонек надежды: он, похоже, все-таки сумеет выбраться живым из этого ада. Если, конечно, сидящая перед ним женщина согласится приложить к этому определенные усилия.
Причем быстро.
— Лидия… Пожалуйста, вызови «скорую помощь»… И отцепи меня от этой чертовой решетки!
Лидия отрицательно качает головой.
— Нет… Если я тебя освобожу, меня посадят в тюрьму!
— Лидия, прошу тебя… Не обрекай меня на смерть!
Лидия всхлипывает и закрывает лицо ладонями.
— Я не хочу, чтобы меня отправили в психбольницу!
— Я… я этого не допущу, — обещает Бенуа. — Я замолвлю за тебя слово перед судьей. Я скажу, что… что ты искренне считала меня виновным в смерти Орелии, что тебя кто-то ввел в заблуждение… Если ты вытащишь меня отсюда, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Я тебе обещаю…
Лидия поднимается на ноги и вытирает слезы рукавом свитера.
— Ты хочешь чего-нибудь горячего, Бен? Чаю или кофе?
«Чаю? Кофе? Может, она еще предложит мне журнал с картинками, чтобы я мог чем-то занять свое свободное время?!»
— Лидия… Мне нужен врач… Вызови «скорую помощь»…
— Хорошо, я сейчас вызову… Не двигайся!
Лидия уходит в направлении лестницы, и Бенуа закрывает глаза.
Не двигаться? А как, интересно, он смог бы двигаться? У него уже полностью онемели одна рука и одна нога. К этому следует добавить раны от побоев, голод, жажду, общее истощение организма. Картина получается просто жуткая.
Нет, двигаться он сейчас не будет.