Выбрать главу

– Ник… – окликнула она, но ее никто не услышал – взоры собравшихся были обращены на незнакомца с охапкой хвороста, с тупым спокойствием идиота шагавшего впереди нее.

Первым на него отреагировал старший из Арканджело. Поднявшись со стула, Микеле шагнул к незнакомцу. Единственный здоровый глаз полыхнул ненавистью и злобой – чувствами, как показалось Терезе, уже давно искавшими выход и готовыми выплеснуться теперь на несчастного дурачка.

– Ты что делаешь, придурок? – взревел Микеле. – Что ты здесь делаешь?

На мгновение в комнате стало тихо, как в центре урагана.

– Подумал, что вам нужен хворост, – с грубоватым местным акцентом ответил крестьянин. – Говорят, вы еще работаете, синьор Микеле. А раз так, то вам нужна помощь.

Пара, которую Тереза видела чуть раньше в наручниках, прижалась друг к другу, словно надеясь вместе защититься от того, что их окружало.

– Уходи, Пьеро, – прохрипел молодой человек. – Ты нам больше ничем не поможешь.

– Думаешь?

Женщина всхлипнула, как будто увидела что-то страшное.

– Пьеро, послушай меня! – взмолилась она. – Пожалуйста, уходи!

Подгоняемый кипящей в нем злобой, Микеле Арканджело набросился на человека с хворостом, хлеща его по щекам и вопя во весь голос:

– Идиот! Матто! Матто! Убирайся отсюда!

Тот не сдвинулся с места. Даже не шелохнулся. Взгляд его буравил англичанина. Мэсситер по-прежнему стоял посреди комнаты со сложенными на груди руками, в позе победителя.

– Ник, – прошептала, а может, только подумала Тереза.

– Синьор Мэсситер, – спокойно и даже как-то задумчиво произнес крестьянин, и она вдруг поняла, что ошиблась, приняв его за деревенского дурачка.

– Ты меня знаешь? – удивился англичанин. – Какая честь!

– Я вас знаю, – кивнул он и повернулся к паре в наручниках. – Когда-то давно другой Скакки предупреждал нас о вас. Говорил, что нельзя убежать от дьявола. Он все равно тебя найдет. Или ты сам найдешь его.

– Пьеро! Пьеро!

Джанни Перони сделал шаг вперед. Двигался он, как всегда, решительно и быстро и, похоже, был готов к чрезвычайным мерам, если уговоры не сработают.

– Все остаются на месте, – сказал крестьянин и разжал руки. Хворост раскатился по полированному полу, повергнув Микеле в очередной приступ ярости. Но поток проклятий моментально иссяк, как только…

– Ник! – Тереза сама не узнала собственный голос, прозвучавший слабым эхом в наступившей внезапно тишине.

– Все остаются на месте.

Они замерли. Никто – ни Перони, ни Коста, ни даже Лука Дзеккини – не рискнул пошевелить пальцем. Что-то в выражении лица и голосе Пьеро заставило их поверить в серьезность предупреждения.

Теперь в руках у него была старая, потертая двустволка. Никто не успел опомниться, как обшарпанный приклад врезался Мэсситеру в грудь, отбросив его к окну, причем с такой силой, что англичанин ударился головой о стекло. Стекло треснуло.

Хьюго Мэсситер взвыл от боли.

– Нет! – раздался женский голос, но кому он принадлежал – женщине в наручниках, Рафаэле Арканджело или ей самой, – Тереза не поняла.

– Что тебе нужно? – крикнул англичанин, ощупывая затылок. Вид крови на пальцах поверг его в состояние шока. – Что все это значит? Что тебе нужно?

– Ничего, – по-прежнему спокойно и даже равнодушно ответил человек с ружьем.

Лицо Мэсситера перекосила гримаса ненависти.

– Венецианцы! Назови свою цену, и покончим с этим. Мне уже приходилось покупать таких, как ты. И если понадобится, я куплю вас всех! И не один раз. Человек моего положения…

Пьеро Скакки не дрогнул и не отвел глаз.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Я не венецианец. А ты не человек.

Палец потянул за спусковой крючок. Двустволка выстрелила, и комнату наполнил ужасный грохот. Хьюго Мэсситер как будто подпрыгнул и уже в воздухе поймал второй заряд. Тело его с растерзанной грудью высадило стекло и вылетело из комнаты. Там, снаружи, оно словно повисло на миг среди разлетающихся осколков, отражающих агонию умирающего и впивающихся в плоть.

В следующее мгновение он исчез, рухнув на невидимую пристань под нарастающий гул встревоженных, испуганных голосов и пронзительных воплей.

Тереза еще успела заметить, как Перони бросился наконец к крестьянину, оттолкнул от разбитого окна, куда тот вознамерился последовать за своей жертвой, и благодаря не столько собственной силе, сколько внезапной апатии стрелявшего повалил его на пол.