Все будет преподано в наилучшем виде: сложено, завернуто и перевязано. И никто никогда не попытается дернуть за ленточку, чтобы посмотреть, что там внутри. Венеция, как выразился Ник, уже готова проглотить приготовленную пилюлю и согласиться с уже представленной комиссаром версией, даже если эта версия и оставляет без ответа многие вопросы. И прежде всего почему пьяный Альдо Браччи вообще притащился во дворец? Чего он надеялся достичь, захватив в заложницы Рафаэлу Арканджело? Чье лицо тщетно искал среди сотен масок? Ник не сомневался, что ему был нужен Мэсситер. И зачем Браччи принес с собой улику, те самые перевязанные ленточкой ключи?
Задавать все эти вопросы было теперь некому. В глазах горожан трагедия острова Арканджело, унесшая жизни трех человек, завершилась в тот момент, когда выпущенная Рандаццо пуля разнесла голову Альдо Браччи. Лео Фальконе, говоря языком военных, списали, занеся в категорию «непрямых потерь». Венеция готовилась короновать своего нового властителя, Хьюго Мэсситера.
В ту ночь, выслушав осторожно перебравшего все известные факты Ника, они молча переглянулись. Все чувствовали одно и то же, все понимали, что нужно делать. Для венецианцев римляне были посторонними, чужаками. От дальнейшего расследования их отстранят, и объяснение подготовят уже без их участия. И сел и Ник прав – а ближайшие события подтвердили, что так оно и есть, – то их удалят и из квестуры, чтобы не подпускать к не укладывающимся в общую картину фактам.
Ничего глупее венецианцы придумать не могли, и оправдывало их только то, что они совсем не знали Косту и Перони. Не понимали, что это за люди и на что они способны. Никто из местных и подумать не мог, что эти двое готовы потратить дни и недели, чтобы только подергать за ленточку и заглянуть под красивую обертку старательно упрятанного дела, и что они будут ковыряться, долбить, тыкаться носом и возиться до тех пор, пока швы не разойдутся и все не развалится на кусочки.
Каковы же факты? С таким вопросом обращался к друзьям Ник, представая перед ними в образе двойника самого Фальконе.
Кому выгодно случившееся в ту ночь?
Ответ прост: Хьюго Мэсситеру и его сообщникам в городском совете. А также Арканджело, получившим наконец долгожданные средства.
У кого был мотив для убийства Беллы и Уриэля?
Эта клеточка кроссворда оставалась пока пустой. Уриэль, насколько они знали, так же как и остальные Арканджело, был заинтересован в сделке с Мэсситером. Его смерть создала дополнительные трудности и породила новые юридические проблемы. Но мотив тем не менее был, его требовалось отыскать, а для этого, сказал Ник, нужно следовать правилам Лео. Немножко все перемешать. Кое-что подогреть. Кое-что выжать. Подобрать, отбить, поскоблить. Поводить носом. Отделить правду от лжи.
И добавить воображения.
Белла забеременела от Мэсситера и попыталась его шантажировать, может быть, требовала денег, чего англичанин позволить себе не мог даже под угрозой срыва сделки. Он сам или кто-то из его сообщников убивает Беллу, смазывает или пропитывает фартук Уриэля неким горючим веществом, подсовывает ему сломанный ключ и отправляет в мастерскую, а по сути – на верную смерть. Те, кто слишком ленив или недостаточно умен, представляют преступление как семейную драму. Потом все сваливают на несчастного Альдо Браччи, которого и убивают на глазах сотен свидетелей при обстоятельствах, вроде бы подтверждающих его вину.
Тереза Лупо никогда не полагалась на воображение. Мало того, она испытывала к нему глубокое недоверие. Будучи человеком научного склада, она понимала, как опасно сначала выстроить теорию, а потом подбирать под нее факты. Но наблюдая в ту ночь за Ником, слушая его рассуждения, видя гнев и решимость в его глазах, она не могла не заметить, как возмужал он после смерти отца, как стал похож на Фальконе. Перед ней был уже не тот зеленый новичок, которым она восхищалась едва ли не с первого дня знакомства, не тот немного растерянный провинциал, который, как многим казалось, не продержится в римской квестуре и года. Жизнь изменила его. Лео Фальконе и Джанни Перони изменили его, сами тоже изменившись при этом. Меняя и меняясь, эти трое сблизились, стали почти неразлучны. Тереза и представить не могла, что Ники Джанни откажутся от расследования и оставят все как есть. И конечно, она не могла не разделить с ними общую судьбу.
Как и Эмили…
Собрав за четыре оставшихся до принудительного отпуска дня всю возможную информацию, Коста и Перони отбыли из Венеции в поисках союзников. Эмили получила другое задание, к выполнению которого приступила с отчаянной, самоотверженной решимостью, вызвавшей у Терезы вполне обоснованные опасения: зная, насколько хорошо агенты ФБР подготовлены к такого рода работе, она подозревала, что Эмили в своем стремлении к цели применит весь арсенал приемов и средств и ни перед чем не остановится.