– Кто ты, черт возьми?! – негодующе пронеслось в голове.
Пришлось собрать волю в кулак, чтобы, с ничего не выражающим достоинством, выдержать тяжелое испытание. Внутренняя дрожь не унималась. Притяжение возрастало. Тьма, чьи отголоски преследовали всю жизнь, манила и отчаянно старалась перетащить на свою сторону, сгущаясь вокруг стократно.
– Когда старый юрист описал ваш разговор, – наконец тихо произнес парень, – я представил себе вульгарную взбалмошную девицу, не способную трезво мыслить за тем количеством алкоголя, что употребляет. Но это не ты.
Небесно-голубые глаза блондина манили невероятной глубиной, а бледные губы, собравшись в тонкую линию, сдвинулись вбок в хищной ухмылке.
– Да? И кто же я, по-твоему?
Развязно рассматривая меня, он самодовольно хмыкнул. Моя скудная, хладнокровная реакция скуки и крайней незаинтересованности привела его в восторг. Обольстительный красавец привык к восхищению, обожанию и раболепной преданности. Он всегда получал желаемое, но не теперь. Это будоражило и рождало новые ощущения. А потому, Вильям проигнорировал вопрос и с надменным видом перешел к запутанной истории.
***
Детство Вильяма прошло в разъездах. Отец мальчика, «особенная» личность, нигде не чувствовал себя в безопасности. Его терзали внутренние демоны, дурные мысли и нескончаемые ночные кошмары. Однако где бы семья ни появлялась, мужчину непременно считали отзывчивым, внимательным и добродушным человеком. Он готов был отдать последнее, прийти на помощь в сложной ситуации и даже пожертвовать собой, что в итоге и случилось. Малышу было восемь, когда папа трагически погиб, спасая соседскую пару из пожара. Тогда его мать в последний раз решилась на смену обстановки и навсегда осела в родной Дании.
Стесненная в финансах, опустошенная, одинокая женщина сняла жилье, что могла позволить, и поселилась с сыном на окраине города. По сути, их клетушку сложно было назвать квартирой. Она располагалась на мансардном этаже пятиэтажного старого здания, состояла из крошечного санузла и двух комнат: гостиной, приходившейся одновременно кухней, и малюсенькой, не более пяти квадратов, спальней, отведенной Вильяму.
Однажды вечером, уютно устроившись на широком обшарпанном подоконнике, мальчишка с грустью разглядывал яркие звезды. Ему был виден лишь небольшой кусочек, поскольку застройка вокруг была настолько плотной, что он с легкостью мог различать лица людей в окнах напротив. Парень думал об отце, как скучал по нему и хотел оказаться рядом, когда заметил нелепую белокурую девчушку с крупными серыми глазами, частыми веснушками и тонкими розовыми губами. Она стояла, уткнувшись носом в стеклянное полотно, отгораживающее ее от внешнего мира. Маленькая незнакомка находилась в длинной, почти на всю крышу соседнего здания, оранжерее, где росли всевозможные растения, начиная от привычных чайных роз и заканчивая незнакомыми редкими цветами. Не замечая любопытного взгляда, девочка завороженно любовалась остроконечным месяцем. Глядя на нее, впервые после смерти отца, Вильям искренне улыбнулся.
С тех пор у мальчика появилось тайное хобби. Каждый вечер, прибегая из школы, он наблюдал, как милая малютка помогала маме, а закончив, бежала к стеклянной ширме, чтоб вновь поглазеть на луну. Больше всего невольный свидетель ее ритуала переживал, что едва спутник исчезнет с небосклона, как юная незнакомка скроется вместе с ним. Они навсегда потеряют незримую связь, и сказка закончится. Так и случилось. Как только ночное светило оказалось между землей и солнцем, девчушка и не подумала приближаться к окну.
Расстроенно опустив плечи, Вильям отправился в комнату. Мама возвращалась с работы поздно, ужинать приходилось самому. Не успел он поставить кастрюлю на плиту, как в дверь постучали. Единственный, кто мог пожаловать в такое время, был домоправитель, и мальчик смело открыл дверь. Какого же было удивление, когда на пороге, вместо дряхлого старичка, он обнаружил ту самую, веснушчатую малютку.
– Анезка! – звонко брякнула она и, прежде чем парнишка успел опомниться, протянула тонкую хрупкую ладонь.
С тех пор ребята стали неразлучны. Чаще всего они проводили время в укромном уголке оранжереи, где и зимой вовсю распускались прекрасные головки роз. Оказалось, теплица принадлежала родителям девочки и приносила неплохой доход. Мама новой подруги отлично ладила с растениями и прививала дочери ту же любовь. Вместе они боготворили буквально каждый корешок, и цветы, в благодарность, отвечали взаимностью.