— Укуси меня. Пометь меня.
Я приподнимаю ее торс, чтобы получить лучший угол, и чтобы проверить, прежде чем впустить остальных. Мои зубы царапают ее кожу, яд снова поднимается по моим клыкам. Она скулит, когда я кусаю, боль все еще очевидна. Она слишком поглощена удовольствием, чтобы беспокоиться.
Но я не волнуюсь. Я срываю с нее ожерелье, прежде чем она успевает возразить, и прижимаю ее к себе, чтобы оборотень не жаловался, что я взял ее первым. И как бы он ни был доволен между ее ног, я поднимаю голову Теодора и кладу ее на то единственное место, где он всегда был, рядом с ее сердцем. Я тру свой член о ее клитор, когда рот Теодора больше не выполняет эту работу, и вот тогда я обнажаю свои клыки. Фенрир следует его примеру, и даже Теодор широко раскрывается. Затем в акте прекрасной синхронности мы все укусили.
Звуки, которые издает Отэм в этот момент, будут жить со мной, пока не исчезнет вселенная. Они будут эхом отзываться в моем сознании каждый день, когда я буду один в своем гробу. Вибрируйте под серебро моего пирсинга по щелчку.
И если этого недостаточно, магия вырывается из нее, проносясь сквозь нас всех, посылая ударные волны удовольствия во всех направлениях.
ГЛАВА 12
Теодор
— Отэм! — кричу я, как только ударяет волна.
В последний раз, когда я чувствовал такую мощную магию, мне пришлось поскользнуться на тыквенных потрохах. Я никогда не был самой умной иголкой в стоге сена, но даже я знаю, как смотреть, куда иду.
— Тедди? — задыхается она. — Ты умеешь говорить?
— Я уже говорил, — говорю я ей, ворча.
— О боже, Фенрир, кажется, твой узел наконец-то развязывается, — стонет Отэм, отстраняясь, чтобы обнять меня за плечи, когда проливной дождь спермы просачивается между ее ног и на пол.
Мы все падаем на него, когда её ноги отказывают.
— Трахни меня, — хрюкает он.
— Мы только что сделали, — говорю я со смехом.
— Что ты сделал с моим ожерельем? — спрашивает Отэм, ее глаза затуманены, когда она смотрит на Винсента.
— То, что ты носила все время, с тех пор как умерли твои родители? Это то, которое было проклято. И более того,и я думаю, что это сдерживало твои силы.
— Эта ударная волна определенно была тобой, детка, — хрюкает Фенрир, вталкивая в нее свой полутвердый член, как будто в нем что-то еще осталось.
— Фу, не называй меня детка, — говорит Отэм, морща нос.
— Могла бы тебе это сказать, — говорю я с ухмылкой.
Она держится за Винсента, чтобы соскользнуть с моего и Фенрира членов, прижимая меня к груди. После всех лет с моей потерянной и блуждающей душой я наконец-то дома. Сначала она нетвердо стоит, и моя рука, и рука Винсента тянутся вперед, чтобы удержать ее на ногах. Она разворачивается, слишком быстро, Винсенту нужно поймать ее, когда она соскальзывает, прежде чем она наклоняется вперед, чтобы положить мою голову мне на тело. Она странно смотрит вниз на мою левую руку, только чтобы понять, что она не того размера. Она снимает ее и переключает на левую сторону, прежде чем потянуться к моей правой руке, чтобы прикрепить ее.
— Я скучала по твоему голосу. Я скучала по тебе, — рыдает она. — Не могу поверить, что ты настоящий.
— Я был настоящим все это время, — говорю я ей. — Я слышал, как ты плачешь по мне.
Она крепко обнимает меня, наши тела сотрясаются, пока мы несем тяжесть времени, проведенного в разлуке.
Фенрир первым издает звук, прочищая горло.
— Я не хочу быть вестником плохих новостей, но эта ударная волна, должно быть, предупредила колдуна Блэквуд о том, что происходит. Если кто-то и поймет, что его младшую сестру отпустили с поводка, так это он, — говорит он.
— Он, возможно, спешит, полагая, что у него больше шансов на растерянную младшую сестру-ведьму, чем на ту, у которой было время приспособиться к ее силам, — замечает Винсент.
— Он может внушить тебе, — предупреждаю я. — Как он сделал со мной.
Отэм на мгновение напрягается. Она шипит так ровно и медленно, как только может: — Как он сделал с тобой.
Я киваю, напуганный выражением ее лица. Я никогда раньше не видел свою девочку такой. Как будто она может уничтожить Землю.
Для меня.
Я делаю глубокий вдох — действие совершенно бесполезное, но рефлекторное. Мои легкие полностью обнажены — не то чтобы я думал, что они мне нужны. Как бы я ни ценил эти чувства, я не хочу, чтобы она превратилась из-за меня в выжженную землю. Все, что мне нужно, — это ее любовь и совместное будущее, чтобы быть счастливым — и даже тогда мне нужно только ее счастье. Она не сможет этого сделать, даже если уничтожит Землю.
И я действительно думаю, что сейчас она могла бы.
— Милые булочки, я люблю тебя, но я не хочу, чтобы ты убивала ради меня, — говорю я ей.
— Но тебя не смущают милые булочки? — рычит Фенрир.
— Время и место, — шипит Винсент на оборотня.
— Я даже не знаю, как контролировать свои силы! – она взвизгивает, скрещивая руки после того, как они взлетают для выразительности.
— Ты, наверное, знаешь, лучше, чем ты думаешь, — предполагаю я. — А иначе зачем бы я был жив… ну, нежив, я полагаю.
Винсент наклоняется, чтобы поднять проклятое ожерелье.
— Не стоит его трогать, — ворчит Фенрир.
Винсент пожимает плечами. — Теперь он выглядит довольно инертным. Смотри — на камне трещина. Может, поэтому часть ее магии сработала.
— Тогда почему мы не могли ее укусить? — фыркает волк.
— Антимагическая защита, — говорю я.
Все смотрят на меня. Я пожимаю плечами.
— Слушай, я не собирался портить ей все, пока не узнаю все, но когда я узнал, что Отэм Вуд на самом деле Отэм Блэквуд, я захотел понять, в какую жизнь ввязываюсь. Я имею в виду, я собирался отдать ей всего себя, несмотря ни на что. Просто Энди узнал, что я исследовал... Посчитал, что это всего лишь вопрос времени, когда я наткнусь на его маленький злой заговор, – я смеюсь, наконец-то вспомнив, насколько все это глупо. Мне было все равно, есть ли у Отэм злой маленький крысиный братец, я собирался любить его как своего собственного, если она тоже его любила. Если она не надрет ему задницу в этот момент, ему повезет. Поднятый его собственной петардой.
— В любом случае, я закопал несколько книг заклинаний в стенах ворот Винсента, прежде чем он добрался до меня.
Отэм смотрит на меня со слезами на глазах. — Мне так жаль, что я не навестила тебя. Я была так подавлена, – я пожимаю плечами.