— Да я и не сомневался, — с какой-то странной интонацией ответил то, — просто ожидал, что как-то по другому.
— Да уж, — хмыкнул секунд-майор, — я тоже ожидал, что он просто объявит себя дворянином. А тут… Вроде как таится, но даже не понимает что таким танцем буквально кричит о прекрасных учителях и родовитости, привлекая ещё больше внимания.
— Да может и не понимает, — протянул ротмистр, — если воспитывался не в Европе.
В ответ на вопросительно поднятую бровь он отмахнулся:
— Не сейчас — это пока только догадки.
Глава шестая
С этого дня в его контубернии началась совсем иная жизнь — Игоря приняли за своего.
— Сходи-ка за водой, — сунул ему вёдра конопатый Андрей, как только парень вернулся в избу после упражнений с клинками. Безропотно взяв деревянные, тяжёлые вёдра, он натаскал воды и спросил Андея:
— Ещё чем помочь?
— Да чем ты поможешь — ты ж из бар, явно руками работать не привык, — неожиданно словоохотливо ответил тот.
— Ну так надо же привыкать.
Так и повелось, что парень взял на себя немалую часть хозяйственных хлопот — приборку в избе, готовку, ещё какие-то мелочи. За это его освободили от уборки того же навоза — уланам почему-то неловко было видеть его с вилами. Чистить лошадей, которых выдали попаданцу — пожалуйста, но с навозом — ни-ни. Лица у солдат сразу делались деревянными и вилы отбирались. То же самое было и другими “грязными” работами. В чём тут причина, он пока не разобрался, а сослуживцы не спешили его просвещать.
К слову — условия содержания оказались очень недурными — уланам было положено пятнадцать рублей в год, плюс доплата продуктами. Часть денег удерживали за всё хорошее, да жалование задерживали, да какие-то поборы… Но вообще-то говоря — хватало. После всех задержек, пошива мундира (за свой счёт!) и прочих расходов, на руках оставалось около пяти рублей — плюс продукты — ОЧЕНЬ много продуктов[14].
Вроде как и не самая большая сумма, но если учесть, что крестьянская лошадь стоила от тридцати копеек… Паршивая, правда — уланская стоила ОТ пяти рублей, но всё-таки. Ну и цены — килограмм муки — копейка, работящий крестьянин — тридцать рублей — это если какое мастерство за душой, а так — рублей десять, а может и того меньше. Девка — пять…
Выдавали и алкоголь — чекушку и около трёх литров пива каждый день. На взгляд попаданца — дикость несустветная, он прекрасно знал, насколько алкоголь вреден. Вреден хотя бы тем, что сильно ухудшает реакцию. Так что — от выдачи алкоголя он отказался, решив брать деньгами. Контуберния было попыталась надавать на него — дескать, им бы отдавал. Однако к алкоголизму парень относился резко отрицательно и отказался категорически. Как ни странно, но это только прибавило к нему уважения.
— Ишь, — одобрительно сказал Андрей, — сурьёзный парень. Что пиво да водка вредны — это он конечно, загибает, но так… Сурьёзный.
Уланы немного поговорили, “обмывая косточки” новому сослуживцу и пришли к выводу, что…
— Ён далёко пойдёт, да и правильно — достойный человек.
Были у военных и другие источники дохода. Во-первых — совершенно официально разрешалось забирать трофеи как на поле боя, так и разграбляемых городах. А во-вторых — всевозможные промыслы. Несмотря на достаточно высокий доход, денег не хватало многим — кто пил, кто помогал родным, кто играл в кости…
Разрешались — и снова официально, всевозможные промыслы — не в ущерб службе. Занимались кто чем — подряжались охранять купеческие лавки (оказывается, разбойников в Петербурге и окрестностях было много), занимались мелкой торговлей, делали какие-то поделки… Да в общем — кто во что горазд.
Интересно, что у “пяхоты” выбор промыслов был значительно шире — им не возбранялось и огороды копать за деньги. Уланам же — “невместно”, засмеют.
Времени на это хватало — у ветеранов, разумеется. Сам Игорь и его свежеиспечённые коллеги крутились намного больше, что и понятно — набрать форму, значительно сложнее, чем поддерживать её.
Муштра? Была, но совсем не такая, как он себе представлял. Никакого КМБ и прочей дедовщины, просто с ним начали заниматься: рубка, владение пикой, пистолеты, устав и прочее. Занимались индивидуально — и не только с ним. Задав прямой вопрос “сенсею” Никифору, он получил в ответ полный удивления взгляд.
— Аа, да ты ж немчин, у вас всё по другому, — быстро отошёл сенсей и растолковал “политику партии”:
— Эт пяхоту нужно учить сено-солома — там жа дурней набирают по рекрутскому набору, охотников мало. Ну и кого деревенский сход аль помещик в солдаты отдадут? Забияк, да дурней, да лентяев, да неуживчивых. Вот и держат в узде, да сено-солома орут. А потом уж, когда замуштруют до потери сознания, становится проще учить — они свою придурь поглубже прячут. Ну тогда и без палок и кулаков дело идёт. У нас же — только охотника, публика-то другая. Знаш, какой отбор идёт? Уу!
14