— Лапотники! — и всё тут. Они — потомственные вояки во многих поколениях, а большая часть сослуживцев Игоря — вчерашние крестьяне. Ну и отношение — соответствующее. И пусть эти лапотники воевали эффективней, но:
— Быдло!
Никакого понимания идеи “Русского единства” у них не вызывали.[34]
На утро было назначено выступление и самое паршивое, что русские толком не знали расположение противника. Оставалось надеяться, что противник тоже не знает…
Авангард ушёл вперёд — сквозь лесные заросли пошла пехота, а по открытой местности — казаки. Примерно в версте за казаками следовали уланы. Шли без особого шума, но через какое-то время вдали затрещали выстрелы — авангард столкнулись.
Пропела труба и офицеры скомандовали:
— В колонну! — и унтера начали выстраивать людей.
— Назад, осади, — громко командовал попаданец, приказывая как своим, так и помогая соседям.
— Только бы не пушки, — нервно сообщил ему подъехавший Егор. Парень только хмыкнул — пушки они не любили…
Прискакали казаки, докладывая командованию ситуацию. К сожалею, информацией там делиться не любили…
— Выстраиваются, — бросил им проскакавший мимо казак. Ну хоть какая-то определённость…
К сожалению, информация оказалась неполной.
— Конница, — с нотками паники пронёсся молоденький казак.
— Уланы! Рысью!
Стиснув зубы от бессилия, спортсмен принялся наводить порядок в вверенном подразделении. Зубы стискивал не столько от страха, сколько от злости — бесил идиотизм происходящего, бардак.
Им предстояло сбить атаку, дать возможность войскам перегруппироваться.
— Драгуны! — прошло по рядам и лица улан просветлели. Противник не самый страшный, вот кирасиры, те да — немного хуже… Выстраиваясь на ходу в боевой порядок, кавалерия мчалась навстречу врагам. И нет — место Игоря было не в первых рядах, а слева-сбоку.
Нна! И пика, удерживаемая левой рукой, влетает остриём под драгунский шлем. Удержал древко чудовищным даже для него усилием, зато на острие повисла лицевая кость врага. Неприятно? Нет, только какой-то злой азарт — и желание повторить столь удачный удар. Удаётся — и остриё вонзается в шею — не слишком сильно. Однако и этого оказывается достаточно. Следующий удар отбивает палашом, одновременно уклоняясь. Слегка поправив траекторию, удаётся вонзить пику в грудь его товарища — и вытаскивать уже не получится.
Лошади перешли на шаг и началась сабельная рубка. Острие палаша устремляется у морде Звёздочки. Отбить, сильно вытянуться вперёд, отрубить кисть…
Развернуться в седле упражнением из спортивной гимнастики и подошвой сапога сбить с лошади противника, вцепившегося было в горло Тихону.
Вылетевшим из рукава кистенем спутать вражеский клинок, пригнув его к низу и лезвием клинка перерезать горло. Брызги крови в лицо.
Игорь вертелся, умело работая клинком, руками и даже ногами. Довольно скоро пространство вокруг него расчистилось и контуберния ломанулась в прорыв. Судя по всему, таких прорывов было достаточно много, так что голштинцы дрогнули и побежали.
— Руби их в песи! — волком завыл командир полка.
— Круши в хузары! — поддержали офицеры… И уланы кинулись за беглецами, рубя их в спины. Недолго — это оказался передовой полк, сдуру оторвавшийся от своих и сейчас на выручку шла остальная кавалерия.
Отступали организованно — удавалось не только отбиваться, но и прихватить трофейных лошадей. Галопом залетая за полевые укрепления, уланы спешились.
— Раненые есть?!
Вопрос не праздный и не глупый — в горячке боя многие не ощущают ранений и продолжают сражаться даже тогда, когда можно отойти в тыл. Однако раны-то — сабельные, так что кровопотери просто ой и самое неприятное, что такой вот “берсерк” может погибнуть буквально “на ровном месте” в абсолютно рядовой ситуации. Так что — прислушивались к организму и посматривали на товарищей.
— Боярин, да ты никак загрыз кого? — с весёлым смешком спросил у парня один из солдат. Проведя по лице рукой, попаданец обнаружил кровь. Ах да… Тот самый драгун, которому перерезал горло.
Затем было много, много контратак и схватки несколько раз докатывались до орудий. У Игоря сломалась пика и клинок — рубился запасным, кончился порох для пистолетов, заработал несколько лёгких ранений и один ушиб от пули на излёте[35]… Положение спас Румянцев, ударив с четырьмя свежими полками — по собственной инициативе! Апраксин ничего не предпринимал…
В том бою он получил признание не только коллег и офицеров полка, но и самого Румянцева, заметившего отчаянного улана. Благодаря его протекции он перескочил через ранг фурьера и стал сразу каптенармусом…”
34
35