Откровенно говоря, она изрядно поднадоела ему — взбаломошная, не соблюдающая никаких графиков даже сейчас — будучи сильно нездоровой. Проснуться в пять вечера — это нормально… А завтра — в девять утра. Двор подстраивался под неё, как и сам улан. Если бы не тот факт, что на сон ему надо было не больше четырёх часов, озверел бы парень быстро.
И… Было скучно. Развлечения крайне богатые, с костюмами из дорогих тканей и настоящими драгоценностями вместо бижутерии. В остальном же — ну чем можно удивить человека из двадцать первого века? Скучно.
Нашёл несколько податливых вдовых бабёнок — к замужним он не лез, да и девиц (обычно — весьма условных девиц) обходил стороной. Князь прекрасно отдавал себе отчёт, что найдётся масса желающих стать имперской княгиней и принцессой, даже учитывая не самое блестящее финансовое состояние потенциального мужа.
Ловушки ставились мастерские, но благодаря вдовушкам, от спермотоксикоза он не страдал, да и вообще — думал головой, а не головкой, несмотря на повышенное либидо. Постепенно азарт прошёл — охотницы поняли, что добыча им досталась не из лёгких и в большинстве своём утихомирились.
Занятий у Владимира было немного — нечастые проверки армейского имущества, да развлечение скучающей Елизаветы. К счастью, таких “развлекателей” было предостаточно и постепенно он стал пропускать некоторые светские мероприятия — ему они казались скучными.
Дело нашлось достаточно неожиданно…
— Принц, а как вы от этого удара защищаетесь, — приставал к нему Алексей Разумовский. Тайный муж императрицы[90] был человеком самых простых нравов и кулачный бой весьма его интересовал. Раз, другой, сотый…
— Ты (как и императрица, он легко перескакивал с “Вы” на “Ты”) так хорошо объясняешь, хоть книгу пиши. А точно! Напишешь?!
— Можно, — почесав бровь, ответил спортсмен, — только там гравюр надо много — на каждый приём по нескольку.
— Денег и граверов я дам, — нетерпеливо воскликнул Размумовский, — возьмёшься?
Владимир взялся и не пожалел — работалось легко. Тому, кто много лет занимался единоборствами и прочитал массу соответствующей литературы, сделать типичную брошюрку не составило труда — компиляция и плагиат — наше всё…
Короткое вступление на тему “Настоящего рукопашного боя”; польза разминки и атлетических упражнений — и приведены эти самые упражнения; сами приёмы, разбитые на несколько блоков — удары руками, ногами, головой, броски, захваты. Ну и в конце — ряд практических советов. Написал быстро, хотя стиль был аборигенам непривычен:
— Княже, ты как-то странно пишешь, — сказал ему озадаченный Яшка Сирин, — вроде по русски, понятно всё… Но непривычно!
Непривычно было из-за отсутствия велеречивости — любую информацию попаданец привык передавать и получать сжато. После Якова тестировали на солдатах — и те как раз оценили простоту изложения. Ну а если оценили и солдаты…
— Неправильно как-то, — с сомнением отозвался о стиле Яков, ставший кем-то вроде личного секретаря, — нужно красивости прописать.
За дело Грифич взялся в конце мая и к августу произведение было готово. Большую часть времени отняла не писанина, а рисунки, коих было свыше семисот — ну размахнулся спортсмен, размахнулся… Парень старался прорисовывать фигуры одновременно высокохудожественно и просто — чтобы не создавать граверам лишней работы.
Закончив с написание труда по рукопашному бою, принялся за написание “Атлетики” — не смог удержаться. Здесь уже были не столько рисунки (меньше полусотни), сколько советы по правильному питанию, группам мышц и прочим хитростям, широко известным его современникам. Былым современникам…
Разумовский пришёл в восторг:
— Хорошо-то как! Понятно всё, не то что у этих…, — погрозил он кулаком неведомым “этим”, — проси что хочешь!
— Да что просить-то? — Удивился улан, — Напечатай (они перешли на ты) да раздай по полкам — вот лучшая награда.
Фаворит императрицы остолбенел и уставился на новоявленного писателя вытаращенными глазами. Затем внезапно кинулся обниматься, со слезами на глазах.
Несколько минут спустя ситуация немного прояснилась — Разумовский настолько привык к просителям и откровенным ворам (нередко титулованным), тянущим у него из покоев всё, что не приколочено, что реакция нормального человека поразила его до глубины души.
Принц не был бессребреником, но и денег требовать не собирался — гораздо выгоднее ему казалось иметь могущественного человека должником. Мало ли — чины приятелям попросить или ещё что…