В итоге получил кольцо со здоровенным бриллиантом в качестве подарка, полторы тысячи золотых из стоявшей на столике шкатулки (больше там просто не было) и клинок:
— Я слыхал, ты клинки хорошие собираешь. Держи вот — индийский тальвар[91] из настоящего вуца.[92]
Сколько стоил клинок из настоящего вуца, попаданец только догадывался — всяко больше своего веса в золоте. Да и перстень — бриллианты пока что стоили ОЧЕНЬ дорого.[93] Помимо ценных подарков, получил он и искреннего друга-покровителя.
Напечатали за счёт самого Разумовского[94] в количестве пятиста экземпляров каждая книга, кои и раздали по гвардии — одна на роту и армии — одна на полк. Около сотни экземпляров попали во всевозможные учебные заведения, вроде того же Шляхетского корпуса, а оставшиеся разобрали придворные — книги фаворит просто сложил у себя в покоях, прекрасно зная повадки титулованного ворья…
Развлекая болеющую императрицу, инспектируя армейское имущество и занимаясь написанием книг, Владимир почти не встречался с Петром Фёдоровичем — Наследник весьма скептически относился к безалаберному двору Елизаветы и жил отдельно, нечасто появляясь на постоянных праздниках. Будущий император достаточно равнодушно отнёсся к улану, а позже при редких встречах окидывал его неприязненными взглядами.
Причина выяснилась случайно — Разумовский считался человеком Екатерины, хотя именно “считался”, ведь бесхитростный фаворит привечал всех. Объясняться пришлось через Воронцову, любовницу Петра. Рослая, габаритная, на диво спокойная и добродушная девица красотой не блистала, но и уродкой не была — как бы там не злословила партия Екатерины.
— Я вообще не собираюсь встревать в ваши баталии, — не слишком откровенно сказал попаданец. — Это их брак и их отношения, так что сами пусть и разбираются. Разумовский тоже вряд ли на чьей-то стороне — характер не тот.
— Да я Петру постоянно об этом говорю, но жена его совершенно запутала, интриганка, — простодушно сказала Воронцова.
В следующий раз, столкнувшись в коридорах дворца, Наследник был вполне любезен с попаданцем, но в меру — просто дал понять, что понял и оценил его слова.
Екатерина после слов о невмешательстве в супружескую жизнь тоже успокоилась — до этого она откровенно с ним заигрывала, впечатлённая как внешностью улана, так и боевыми подвигами. Ди чего греха таить — происхождение тоже играло какую-то роль. Ну а раз потенциальный кавалер столь открыто выразил нейтралитет, то не стоит и лезть — баба она была всё-таки умная.
Вскоре после разговора о нейтралитете князю выделили новые покои во дворце. Что было тому виной — заявленная политическая позиция, вмешательство Разумовского или самой императрицы, было не ясно — выделили и всё тут.
— А неплохо, — сообщил Тимоня, деловито командующий лакеями, — просторно.
Простор и правда был — спальня самого князя, зала, кабинет и несколько небольших комнатушек, которые можно было приспособить как для слуг, так и под кладовки.
— Княже, я сюды заселюсь, можно? — Денщик показал на небольшую, узкую комнатушку без окна.
— Да заселяйся, — отмахнулся командир, — а то я не понял, зачем тебе комната с двумя входами.
— Ну так, — осклабился слуга, — вестимо — баб водить, да так, чтобы тебя не тревожить.
Главное в новых покоях была не площадь, а расположение — были они неподалёку от покоев Государыни и тем самым она давала понять окружающим своё расположение. А поскольку несмотря на свою легкомысленность, по мужикам она не бегала, то ситуация окружающими была воспринята однозначно — Грифича императрица воспринимает как родственника.
Глава четвёртая
Одну из соседних комнат Владимир оборудовал под спортзал — с разрешения Государыни.
— Да нешто тебе фехтовального зала мало — железяками-то размахивать?
— Да там не только железяками, — засмеялся спортсмен, искренне считающий, что все должны разбираться в спорте.
— А что ещё? — Удивилась императрица, — Ну, канатов да лестниц верёвочных повесить парочку…
— Давай[95] сделаю, да посмотришь, а то буду сейчас руками разводить.
На том и порешили.
Подготовка зала отняла больше двух недель — ну нет пока спортивных магазинов… Несколько типов канатов и верёвочные лестницы удалось достать у моряков. А вот перекладины, брусья, боксёрские груши, спортивное железо — с этим были проблемы. Точнее говоря — гири он просто-напросто купил. Оказалось, что их достаточно широко использовали в торговых рядах, да и формы встречались достаточно привычные. А вот со штангами пришлось повозить и заказать у литейщиков почти полтора десятка цельнолитых. Увы и ах, но “классические” тренажёры были пока либо попросту невозможны, либо крайне дороги.
92
93
95