— Воры! — повторил он Кириллу Разумовскому, — Поднялись из грязи, скоты неблагодарные!
Гетман (теперь уже бывший — отречение он подписал) слушал его с опущенной головой, хотя видно было — Разумовский не смирился и не считает себя в чём-то виноватым. Проиграл — это да…
Пётр долго разорялся и в конце-концов охрип, устало опустившись кресло, принесённое в камеру специально для него. Так-то из мебели здесь был только топчан из досок, с охапкой соломы. В камеру зашёл незнакомый офицер и что-то прошептал на ухо императору.
— Да? — Оживился тот, — подойду сейчас.
Владимира он жестом велел пока оставаться с преступником.
— Злорадствуешь? — Глухо спросил Кирилл князя.
— Нет, — с ленцой ответил то.
— Злорадствуешь, — убеждённо повторил бывший гетман, — а ведь мой брат тебе покровительствовал!
— Ты — не твой брат, — лаконично ответил попаданец.
— Саблю подарил, перстни, деньги…
— Ты всерьёз веришь, что он своё дарил? — С интересом уставился на Разумовского принц. Мрачный, но несколько непонимающий взгляд в ответ.
— Значит, — задумчиво сказал Рюген, прислонившись к стене, — ты всерьёз считаешь, что он имел право на столько богатую жизнь просто потому, что был “ночным императором”? Мда…
Кирилл сжал кулаки и шагнул было к спортсмену, но опомнился, а тот продолжил:
— Но он то ладно — пусть и зарабатывал как… девка гулящая, но хотя бы зарабатывал, да и человек хороший — в политику вон не лез. А ты? Президент Академии Наук, гетман… Быдло ты деревенское — только и умеешь, что грести под себя — а чего хорошего сделал?[124] А подарки… Вот ты действительно считаешь, что не получил бы чего-нибудь такого же от Елизаветы?[125] А так… Кошель-то у них общий — подарил он, то есть подарила она.
Несмотря на такой разговор, Владимр и правда чувствовал себя… обязанным Алексею Разумовскому. Брал подарки? Брал… Совесть… не то чтобы грызла, но гнетущее впечатление было. Так что при удобном моменте, в присутствии Семёновцев, он снял с себя тальвар и сломал клинок пополам, выкинув его в Неву — продавать его он счёл неправильным… Деньги же, вырученные от продажи перстня и те самые полторы тысячи золотых он вполне официально передал увечным воинам — и прежде всего своим уланам.
— Чистоплюй, — пробурчал Миних… одобрительно? Да и разговоров такой поступок вызвал много. Да и что говорить — поступок и правда княжеский. И кстати — кошель от Разумовского и деньги в нём, были те самые. Жил Владимир весьма экономно — настолько, что поговаривали даже не о скупости, а о скаредности. Ну сейчас поняли — просто характер такой аскетичный, и вообще — плевать ему на внешнюю атрибутику.
Следствие закончилось только через месяц — и всё это время Грифич помогал Миниху в расследовании, играя роль “доброго полицейского”. На старика после пресловутого марша через порт посыпалось столько почестей и наград, что он чувствовал себя виноватыми сам предложил такой вариант:
“ — Всё одно, много не протяну”.
Владимир заметил, что Бурхард относится к нему не только как к другу, но и как к сыну… И честно говоря — сам постепенно начинал считать его вторым отцом.
Англичан признали виновными и посла колесовали. Кстати — он единственный умер так жутко. Князь не знал подробностей, но что-то был такое, что Пётр буквально возненавидел посла и Англию. Нет, войну ей объявлять не стали, но отношения сильно охладели. Англичане же, как и обычно в таких случаях, свалили вину на случившееся исключительно на посла, объявив того преступником, которого “соблазнили заговорщики”.
Началась раздача “пряников” — то есть всевозможных чинов, поместий и денег. Миниху вручили портрет императора в золотой с бриллиантами раме и орден Анны — все остальные русские награды у него уже были… Вице-адмирал Мещерский стал генерал-адмиралом, что соответствовало фельдмаршалу — и получил орден Андрея Первозванного. Князь же получил золотую с бриллиантами шпагу, а также звания камергера и подполковника Семёновского полка. Шпагу получил и Челищев, став заодно Семёновским полковником.
Все военные, верные с самого начала и без оговорок, участвовавшие в подавлении мятежа, получили знаки ордена Анны на эфесы шпаг — вроде бы мелочь, всё-таки не совсем настоящий орден, но учитывая его “домашний” статус, они становились как бы очень дальними родственниками (двоюродный брат кумы тестя) императорской фамилии — и невероятно этим гордились. И все — стали дворянами. Впрочем, это скорее звучит громко — “Истинно верных” было менее пятисот и большая половина и так была дворянами.
124
125