— Плохо мне, — мрачно протянул мальчик, прижавшись к боку Владимира во время прогулки по парку.
— Понимаю, — столь же мрачно ответил тот, — я ведь тоже со многими из них знался.
Позитив и прочая хрень? Ну так психологом попаданец не был (пусть и частенько бывал в их кабинетах), а натужные попытки развлечь ребёнка “любой ценой” считал неправильными. А вот если он поймёт, что плохо не ему одному, а всем близким, пережившим такое предательство… Общее горе объединяет.
— А их правда опоили? Ну, гвардейцев? — спросил мальчик чуть погодя.
— Правда.
Успокоенное сопение — всё-таки приятно осознавать, что настоящих предателей меньше, чем казалось вначале…
— Они ни в чём не виноваты?
— Виноваты, конечно, — серьёзно ответил князь — он вообще со свои подопечным старался общаться “по взрослому” В меру, кончено — ребёнок есть ребёнок и оседлать шею Наставника или поиграть в карты на щелбаны — это нормально.
— Виноваты, — повторил Рюген, — они просто обнаглели, понимаешь? Привыкли считать себя “солью Земли” просто на том основании, что достаточно высокородны и служат в гвардии. Забыли, что русское дворянство — это прежде всего обязанности, а потом уже — привилегии.
— Бабушка распустила? — повторил Павел слова отца.
— Она, — со вздохом признался Наставник, — не она одна, понятно. Просто она допустила появление при дворе группы людей, которым можно практически всё, вот и… Ну а умные и беспринципные люди могут без особого труда повернуть их в нужную для себя сторону. Так… Вроде бы невинные разговоры, потом чуть более серьёзные, ещё чуть… Затем добавить какую-нибудь дрянь в вино и вот уже гвардейцы идут устраивать переворот, искренне считая себя правыми.
— Но ведь они невиновны? — С нотками сомнения спросил Павел.
— Виновны — и ещё как. Это солдаты из крестьян могут не понимать сути происходящего, а дворяне обязаны задавать себе и окружающим вопросы, думать о сути происходящего. Ну а если нет… То ты либо просто дурак, либо в чём-то согласен с зачинщиками мятежа.
Зачинщиков “потрошили” очень серьёзно, ну так и на кону стояло государство! Пётр ходил злой и видно было — всю демократичность и либерализм из него выбило. Ну а теперь — он выбивал из вельмож-мятежников имущество.
Одно только “раскулачивание” Разумовских дало Императору свыше полутора сотен тысяч крестьянских душ — и это при этом, что “душами” тогда считались только мужчины старше определённого возраста… А ведь были ещё и другие — бывший канцлер Бестужев-Рюмин, Пассек и многие, многие другие… Общая численность крестьян, перешедших в собственность императора, составила свыше полумиллиона душ[128].
Император обчищал заговорщиков не только от жадности — тут скорее главенствовало решение лишить их материальной базы и показать — что бывает, когда влезаешь в заговоры. Затем уже — денежный вопрос и наконец — освобождение крестьян. Нельзя сказать, что Пётр был таким уж противником крепостничества…, но не понимать — насколько это вредно для экономики страны, он не мог, вот и решил действовать, раз уж появилась такая возможность.
После первой волны раздачи имений (без крестьян) “истинно верным”, последовала и вторая — армейским офицерам и дворянам, отличившимся в боях и прежде всего — многодетным. Здесь была та же стратегия — по чуть-чуть, но многим. И “многим” было в буквальном смысле — небольшие поместья по шестьдесят-двести десятин получила почти тысяча человек, причём исключительно майораты, завязанные на службу. Государь не скрывал своей философии от Владимира…
— Когда делаешь благодеяния многим и понемногу, они остаются благодарны, а когда много и немногим — они начинают считать это должным.
Вообще, император и раньше любил красиво оформленные фразы, а теперь полюбил ещё больше, так что частенько “радовал” окружающих витиеватыми сентенциями. Была и другая подоплёка:
— Магнаты всегда опасны тем, что рано или поздно может появиться желание не просто влиять на политику в стране, а делать её самостоятельно, без оглядки на государя. А с такими деньгами, да окружённые множеством прихлебателей, дел они наворотить могут немало.
— Нуу… Сейчас — да, — согласился Рюген, — ну а позже можно будет допустить существование магнатов. Главное — чтобы были чётко очерченные границы, которые им нельзя переступать. И правила игры — жёсткие, но справедливые и главное — неизменные.
— Воля Государя превыше всего! — Стиснул Пётр руками подлокотники кресла. Присутствующий на беседе Павел (собственно говоря, она происходила в его покоях) переводил горящие восторгом глаза с одного собеседника на другого.
128