Гуляли в одном из помещений, которое теоретически считалось штабом эскадрона. На деле же здесь чаще проводились такие вот мероприятия, чем собирались офицеры для работы. Сидели без чинов – всё капральство, а также унтер-офицерский и офицерский состав эскадрона.
Гуляли – это не столько пили, сколько пели и плясали, причём выйти спеть и станцевать должен был каждый – деревенский этикет… Офицерам не обязательно, но даже брутальный поручик Рысьев – командир эскадрона, с удовольствием спел что-то очень народное – не слишком интересное на взгляд попаданца.
В свой черёд вышел Игорь. С минуту он перебирал тексты известных песен – местных он не знал, за исключением парочки откровенно «частушечного» вида, а… другие не подходили. Наконец, раскопал что-то более-менее подходящее.
Песня произвела неоднозначное впечатление – вроде бы и понравилась, но так – слишком уж непривычная.
– А танцы у тебя тоже… такие, – неопределённо покрутил рукой поручик. Хмыкнув, Игорь вышел на середину и начал танцевать «Барыню». Уже через десяток секунд зрители повскакивали из-за столов и стали пританцовывать вместе с ним. Через несколько минут попаданец прекратил плясать, но начали остальные уланы, пытаясь повторить его коленца.
Поручик протиснулся к парню, обнял его и негромко сказал на ухо:
– Вот теперь я верю, что ты русин.
Глава девятая
С наступлением холодов совместные учения почти прекратились – пусть и нельзя петербургскую зиму назвать особенно снежной, но сочетание грязи с заморозками тоже неприятно и опасно – лошади ноги ломают на раз. Просто ездить верхом не слишком опасно, да и индивидуальные занятия проводить можно, пусть и с осторожностью, но вот что-то более-менее массовое – нельзя.
Уланы скучали и, соответственно – искали себе занятия. Какое? Да в основном пьянствовали… Провести конную тренировку, пусть даже индивидуальную, можно было не более пары-тройки раз в неделю – так, чтоб только лошади не застоялись.
Игорь нашёл себе занятие – начал учиться. Прежде всего, читать и писать. И нет – это действительно нужно. Здешний алфавит достаточно заметно отличался от современного ему. Во-первых, букв было просто-напросто больше, а во-вторых (и самое главное), написание этих самых букв отличалось весьма заметно.
Хуже того – они писались в разных случаях по-разному: устав, полуустав, скоропись, вязь[21] – это только основные варианты местного алфавита, который должен знать по-настоящему образованный человек. И главное – деваться-то некуда. Вот та же официальная документация писалась в разных случаях по-разному. И да – буквы сильно отличались в разных вариантах азбуки – пусть и назывались одинаково.
Так что пришлось начать учиться у эскадронного писаря Тимофея – человека весьма значимого в местной иерархии. Сперва он воспринял желание попаданца в штыки – как покушение на свои привилегии, но затем быстро оттаял и начал учить – за денежку немалую, аж пятьдесят копеек в месяц. Но правда предоставлял казённую бумагу, чернила и перья, объяснял все тонкости – не только письма, но и составления документов и бюрократические тонкости. В общем – отрабатывал зарплату.
– Всё, Никифор, я к Тимофею, – сообщил парень сенсею, – по дороге никуда зайти не надо?
– Да, зайди к Матрёнину, я ему вчерась пиво проспорил, так занеси, будь ласка.
Занеся пиво и выслушав насмешки Матрёнина над Никифором, – вояки были этакими «заклятыми друзьями», которые постоянно собачились друг с другом ради забавы, попаданец пошёл в штаб.
В штабе, где расположился писарь, было жарко натоплено и пустынно – почти все офицеры на зиму разъехались по домам[22]. Тимофей встретил его радостно – они вообще начали приятельствовать в последнее время. Ангелом писарь не был и по меркам местных был… грязноват. По меркам же попаданца, привыкшего к куда более эгоистичным и подловатым современникам, – обычный молодой мужик. Писарь чувствовал нормальное к себе отношение и отвечал тем же.
22
Было такое – солдат и офицеров частенько отправляли в отпуск (часто неоплачиваемый или на половинном жалованье) в зимний период. Сейчас такое звучит странно, но нужно учитывать, что зимой в те времена почти не воевали, да и с тренировками личного состава не заморачивались. Ну и второе – служили тогда зачастую до глубокой старости, так что повидаться с родными офицеры (и вообще дворяне) могли только зимой или в отпуске по ранению. Учитывайте, что эти самые родные (включая жён) частенько присматривали за поместьями, так что просто не могли жить в военных слободах.