– Герой, – охотно согласился экстремал – он вообще не страдал ложной скромностью.
– Ну и наконец, – подмигнул ему хозяин дома, – ты ж настоящий персонаж рыцарской легенды! В одиночку на отряд могучего врага, да на белом коне… Мало того, ты ещё и последний представитель знатнейшего рода, князь, принц[72]… И если герцогские титулы можно и оспорить, то титулы князя и принца – нет.
– Ох-х! – выдохнул Владимир. – Это ж за мной сейчас охота начнётся – каждая романтичная дура замуж захочет… – тут он замолк, сморщившись, как от зубной боли. Ну да, у славы есть не только приятные стороны.
«Дуры» были и раньше, но немного – княжеский титул был таким… не до конца подтверждённым, что ли. Ну а после той самой битвы уже не только в камерной беседе или приказе по армии именовать его стали вполне официально. Сначала Мария-Терезия как пример героизма, затем французы, саксонцы, русская императрица.
Вообще, подвиг его оказался выгоден с политической точки зрения буквально всем союзникам. Русские в очередной раз доказали всему миру, что кавалерия у них как минимум не хуже прусской, считавшейся на тот момент самой-самой, да смотрите – какими героями можете стать на нашей службе! Австрия и Франция – чтобы ткнуть носом зарвавшихся пруссаков и показать, что их армия не так уж страшна.
Более того, выгодна эта история оказалась даже англичанам… Они уже достигли своих целей в войне – отвоевали колонии, ну и решили, что это будет замечательным поводом сказать «фи» и начать рассказывать вечные английские истории о том, что все победы союзников были благодаря им, англичанам. А стоило только отойти в сторонку – так сами видите…
В конце концов, даже Фридрих, поскрипев зубами и разжаловав командира тех злополучных кирасиров, предпочёл сделать хорошую мину при плохой игре. Ну и объявил, что Грейфы всегда были прекрасными воинами, начав упирать на княжескую кровь и прочее.
Далее подключились обыватели и из попаданца начали лепить Рыцаря без страха и упрёка. Честно говоря… Владимир был не против, но скажем так – в меру. А то некоторые явно увлеклись и начали выпекать какие-то слезливые истории, где он был представлен крайне романтическим героем, дающим налево и направо возвышенные обеты, рыдающим над загубленными птичками и хранящим девственность (чего?) ради Той Самой.
Парень понимал, что идиотизм рано или поздно пройдёт, а репутация грозного бойца – останется. Главное – суметь ею воспользоваться…
Справедливости ради отметим, были и сиюминутные «плюшки». В частности, после захвата Берлина город вычистили так… Вывозили всё – не только золото-серебро, но и картины, драгоценную мебель, оружие, ткани, как и положено при нормальной мародёрке. Нормальной в понимании русской армии, то есть имущество выгребается, жители остаются целыми.
Выгребли нормально, и сейчас ему полагались трофеи; в первую очередь – пятнадцать тысяч талеров. Сумма не то чтобы колоссальная, но весьма и весьма солидная – небольшое состояние по любым меркам, особенно если учесть, что талер «стоил» шесть рублей. Командование решило, что спасение обоза и задержка отряда Евгения Вюртембергского здорово помогли, ну и…
Отдельно шли ткани, картины – ценность последних определяли на глазок, что сильно насмешило человека, собиравшегося в своё время стать дизайнером, пусть и компьютерным. Барахла было много, а ещё больше – подарков. Люди как будто сговорились – дары были на редкость единообразны.
Прежде всего, всевозможные клинки, затем – доспехи…
– Эпическая сила, их-то зачем? – удивился попаданец.
– В Петербурге продашь, – философски отозвался Кейзерлинг, – кирасы отменные, в гвардии за хорошую цену возьмут.
Наконец, кони, и почему-то прежде всего белоснежные. Видимо, в память о павшем Снежке… Горевал ли улан о коне? Да, но не сказать, чтобы слишком – это было похоже скорее на досаду от потери велосипеда или мотоцикла, чем живого существа. Ну да, к лошадям попаданец относился достаточно спокойно, но вот они его очень любили. Коней к настоящему моменту подарили целый табун – аж семнадцать штук.
Посланник едва не писал кипятком от восторга – кони были кирасирские.
– Не интересовался? – с удивлением спросил он у парня. К стыду своему, тот и в самом деле плавал порой в элементарных вопросах. Вот не укладывалась у него в голове вся важность лошадей, не привык он, что здесь они – единственное транспортное средство. Пахать, перевозить грузы, атаковать врага – везде лошади нужны…
72
Последний правитель Померании имел несколько титулов, один из которых – принц Рюгенский.