— Гениально, нечего сказать. Только мне это зачем?! Я домой хочу.
— А ты за часами следи. Хомячок появится ровно через минуту.
— И мы поедем домой?
— Может быть…
— Никаких… Вот он! Смотри!
Клетка появилась на прежнем месте. Рыжик умывался, обтирая короткими лапками свою мордочку, весело шевелил усиками и принюхивался маленьким черненьким носиком. Я достал часы из клетки.
— Смотри. На твоих часах — шесть часов двадцать шесть минут. А на этих часах — десять двадцать пять.
— Что это значит?
— Это значит, что хомячок четыре часа находился в другом измерении, — я обернулся к клетке, — видишь, и морковку съесть успел. А сюда он вернулся через минуту. Так и мы с тобой…
Я услышал слабый голос Вики:
— Боже мой…
Это «боже мой» она пролепетала так, что я похолодел. Быстро обернувшись, я увидел, что Вика, прижавшись спиной к машине, медленно сползает вниз. Левую руку она прижала к груди, а правой пыталась найти опору, глаза — по семь копеек от ужаса — прикованы к клетке, в лице — ни кровиночки. Наконец, она наткнулась на ручку дверцы и замерла в таком положении. Я не знал, что делать, и невольно залюбовался моей прекрасной амуреткой. Ее зеленые глаза расширились до предела, уголки черных тонких бровей опустились вниз, придав лицу жалостливое выражение, нос заострился, пухленький ротик остался полуоткрытым, а побелевшее лицо очень выгодно оттенилось длинными белокурыми локонами.
— Послушай, Вика, все в порядке. Это совершенно безопасно. Я на себе раньше испытывал: целую неделю здесь один прожил. Знаешь, как скучал по тебе?
Она была невменяема.
— Слышь, чего говорю? Скучал без тебя.
Вика перевела на меня пустые, обращенные внутрь глаза, медленно открыла дверцу и опустилась на сиденье. Она смотрела на меня и повторяла одно и то же:
— Боже мой, боже мой.
Ей явно был нужен валидол, но аптечки я не прихватил. Тогда я метнулся к багажнику, открыл его, достал канистру с водой, кружку, наполнил ее водой и подал Вике. Она машинально сделала несколько глотков, перевела взгляд на меня. Некоторое время мы так и смотрели друг на друга. Вдруг ее глаза наполнились смыслом, и из умирающего лебедя она превратилась в разъяренную фурию:
— Ты несчастный кретин! Как тебе в голову могло прийти сделать такое?! Идиот! Сумасшедший идиот! Немедленно поехали назад!
— И не подумаю!
Она встала и грозно приблизилась ко мне:
— Что значит, и не подумаю? Ты что, с ума сошел?! Господи! И как меня вообще угораздило связаться с тобой, физиком хреновым?! Немедленно верни меня назад?!
— Послушай, что ты орешь?! — возмутился я. — Это же отличный вариант. Поживем здесь неделю и вернемся назад пятого июля минута в минуту. Я уже делал так, и ничего.
— Я не пойму, ты что, чего-то получить тут от меня хочешь? Хрен получишь! Вези меня назад, я сказала, а потом хоть целый год трахайся здесь со своим хомячком, а с меня лично хватит!
Я возмутился до предела:
— Ты что, с ума спятила?! Пять минут назад упрекала меня в том, что я квартиру подыскать не мог, а теперь, когда я положил к твоим ногам целый мир в прямом смысле этого слова, ты чем-то недовольна.
Она немного утихомирилась, но не сдалась.
— Боже мой, Женя, о чем ты говоришь?! Да мне же страшно тут. Господи, да вдруг тут радиация какая-нибудь, и мы облучились.
— Да какая радиация: я вчера здесь неделю прожил, и ничего.
— Вот-вот, и облучился. Ты хоть проверил: может, тебе уже и бесполезно меня хотеть?
Она достала из сумочки мобильный телефон, набрала какой-то номер.
— Связи здесь нет, — сказал я. — Мой телефон в бардачке. Я его даже не достаю здесь. Смысла никакого.
— Обрадовал, дурак! — она взглянула на дисплей телефона. — Ни одного кубика!
— Откуда им тут взяться, — хмыкнул я.
— Дурак! — повторила она и спрятала телефон в сумочку.
Мы препирались до вечера. Вика даже грозилась вернуться одна и порывалась действительно это сделать, но я ей объяснил, что прибор запрограммирован на недельный цикл и, если сейчас нажать кнопку, то машина перенесется не назад, а куда-то еще, где я не был и потому за безопасность ручаться не мог. Вика требовала, чтобы я изменил программу, но я остался непреклонным.
Глава 2
Спать мы легли порознь. Вика — в машине, а я в палатке, которую взял с собой.
Утром мы долго ругались по поводу того, кто должен готовить завтрак. Я, естественно, утверждал, что это дело женщины. А Вика отвечала, что у нее дома ртов достаточно, и раз уж она оказалась в вынужденном отпуске, то хотя бы отдохнет как следует. До обеда мы просидели голодными, а потом я сдался.