Завершив сделку, могучий атлет в кожаной одежде сделал несколько шагов к пристройке и, заметив, как насторожился и напрягся Улеб, следивший за ним, остановился и весело рассмеялся. Его позабавило, очень позабавило то, что юноша, как видно, не собирался покориться даже ему, гиганту.
— Ой боюсь, ой страшно, — притворно всхлипнул великан и нарочно затрясся всей тушей так, что перезвон побрякушек его набрюшника услыхали, наверно, и на площади Константина. Народ покатился от хохота.
— Скажи ему, чтобы спустился, — сквозь смех попросил дината незнакомец. — Скажи, со мной шутить не стоит.
Калокир обратился к Улебу по-росски:
— Немедленно слазь и следуй за этим человеком. Он не причинит тебе вреда.
— Меня хотят сделать немым, — отозвался юноша, — но я скорее обниму Нию[23], чем дамся на поругание.
— Не смей на священной земле упоминать свою языческую богиню смерти, безумный! Благо, что ушам праведных христиан недоступна скверна твоих речей.
— Не верю тебе, коварный грек!
— Овца заблудшая, тебе говорят, отныне ты принадлежишь… — продолжил было Калокир, но, запнувшись, обернулся к великану в кожаной одежде с вопросом: — Кто ты? Я так и не узнал твоего имени.
— Я Анит Непобедимый, наставник школы кулачных бойцов ипподрома. Скажи ему, что он принят в мою палестру. И еще скажи, его упрямство может плохо для него кончиться. Я теряю терпение.
Калокир охотно перевел Улебу эти слова, после чего ушел в дом, не желая больше думать ни о чем, кроме еды и сна.
Но Улеб не повиновался.
Под всеобщие возгласы Анит, подпрыгнув, сдернул Улеба за ноги, тот даже не успел среагировать, настолько стремительно и неожиданно ловко для своей внушительной комплекции проделал это отлет.
Оказавшись на земле, Улеб, потеряв остатки благоразумия, принялся беспорядочно осыпать смеющегося великана ударами.
Ощутив их, Непобедимый понял, что тут не до смеха. Он спешно принял бойцовскую стойку, и ему пришлось изрядно повозиться с изнуренным вконец, полуголодным рабом, прежде чем удалось защелкнуть с помощью добровольцев невольничье кольцо на взмокшей его шее.
Отдышавшись и приведя себя в порядок после потасовки, Анит не сводил с Улеба восхищенного взгляда, шептал:
— Какая удача!.. Он добудет мне новую славу на арене.
Сказание второе
ЛИКИ ВО ТЬМЕ
Глава XI
Словно старцы, седые и древние, поют бессмертную сказку траве и деревьям, долинам и взгорьям, теремам и пещерам той страны, что дивной птицей из дедовских легенд распростерла крылья на меже двух миров, и одним то крылом достает чудо-птица до холодного края земли, а другим — до теплого ее пояса.
Человек приходит и уходит, а люди вечны. Так вечна и мать-земля, на которой, подобно людским поколениям, сменяют друг друга в бесконечном своем круженье и годы, и времена их.
И давно и недавно поблекли скошенные хлеба, и отшумели дожди в березовых рощах, и отсверкали белизной снежные сугробы, и льды ушли, обнажив реки. Снова стало солнышко ласковым, добрым над пробужденной от зимней спячки природой.
В прохладной глубине росских лесов, на дне овражков и ложбин, затаенных буреломами, еще сохранились редкие лепешки ноздреватого талого снега. А в открытых полях предгородни тепло. Босоногие подростки с игрушечными луками, трещетками и колотушками будут прилежно гонять птиц, пока зерна не дадут окрепших всходов.
Но вот сейчас малолетние вихрастые защитники посевов, позабыв о своих колотушках и трещетках, вглядывались в даль, прикрывая глаза ладонями. Что привлекло их внимание?
Легко держась в седлах резвых скакунов, мчались двое. Они неслись во весь дух, словно наперегонки, выскочив из леса и устремляясь по Белградской дороге к видевшимся луковкам Киевских теремов, призывно поблескивавшим на Горе под лучами весеннего солнца.
Один из верховых был здешним дозорным воином, о чем без труда мог догадаться всякий встречный, стоило лишь взглянуть на его снаряжение.
Чуть откинувшись назад, мерно покачиваясь в такт коню, он держал поводья вытянутой правой рукой, Левая рука придерживала длинное копье на плече. На конце копья пониже острия болтался жгут сухой соломы, который обычно зажигался в момент опасности, если сам дозорный, обнаруживший ее, находился в отдалении от главной сигнальной вышки. Звали воина Иванко.