Майор прощается с невозмутимостью. Таращит глаза и говорит слишком эмоционально.
— Килограмм кокаина! Найден и изъят из вашей квартиры. А это очень серьезно, Мариночка.
Столь фамильярное обращение приводит Адама в бешенство. Но он сжимает зубы и молчит, предоставляя матери возможность выпутываться из этой ситуации в одиночку.
— Марина Станиславовна, будьте добры, — сухо поправляет она Котовского.
А тот багровеет и толкает по столу стопку фотографий, сделанных при задержании. Они рассыпаются, но женщина не удостаивает их и мимолетным взглядом.
— У вас есть веские основания, чтобы полагать, что это принадлежит нам?
— Я думаю, это принадлежит вашему сыну.
— Я не спрашиваю вас, что вы думаете. Вам не за это платят. Я спросила, есть ли у вас веские основания?
— Марина Станиславовна, арест с поличным уже достаточно веские основания.
— Что подразумевает под собой этот термин? Вы, что, этот килограмм у него из кармана достали? И что говорит мой сын? — даже задавая этот вопрос, не сводит с майора взгляда.
Котовский скрипит зубами.
— То, что и все при подобных обстоятельствах. Не его, мол. Подбросили.
— Простите, а как это вообще всплыло?
— В отделение поступил анонимный звонок.
— И вы, естественно, не можете отследить звонившего?
— К сожалению, нет.
— В таком случае, я прошу вас воспользоваться своим служебным положением и уладить это глупое недоразумение.
Майор сопротивляется недолго. Больше для приличия и успокоения собственной совести. А дальше следует процедура урегулирования, в соответствии с отработанной законниками схемой. Чтобы стереть «это глупое недоразумение» из базы данных полиции, понадобится шестизначная сумма денег, в национальной валюте.
Вот и все.
Два дня канули в воду. Были, и не стало.
И что дальше? Что ему делать дальше?
Переступая через свою гордыню, Адам привстает и тянет Еву за прядь.
— Пс-с… Исаева?
Она устремляет на Титова свои сверкающие черные глаза, и те кроят его кожу, словно два лазера, выжигая по ней черные борозды. Сердце ускоряется, разливая по венам бурлящую кровь, но Адам ухмыляется и нагло смотрит на идеально заправленный гюйс Евы.
— Как твой палец? — не может скрыть хрипоту голоса.
Глухо смеется, когда она показывает ему «fuck».
— Как насчет сегодня? — приподнимает бровь, бросая ей вызов. — Субъект. Информация. Действие.
Только Ева не разделяет его энтузиазма. Холодно смотрит в ответ.
— Нет, Адам, — все системы его организма прекращают свою работу. — У меня другие планы на сегодня.
Ему неприятно слышать ее отказ, но Титов делает вид, что это его не расстраивает.
— Ладно. Повеселись.
— Может, завтра.
— Может.
Она отворачивается к своему столу. А он…
«Черт возьми…»
У Адама окончательно пропадает настроение. Он поднимается и направляется к выходу.
— В чем дело? Молодой человек? — строго вопрошает преподаватель социологии.
Титов бросает на нее свой коронный сердитый взгляд в стиле «ты, что, бл*дь, не знаешь, кто я такой?» и продолжает путь.
— Садись на место и дослушай лекцию, Адам. Я с кем разговариваю?
Тяжелая дверь с грохотом захлопывается, и все звуки остаются за ней. В коридорах пусто и тихо — хоть пой, хоть танцуй.
Сжимая челюсти, Адам просовывает руки в карманы брюк и направляется прямо к выходу.
«Е*** я вашу академию!»
«Причем орально!»
Но ему, вроде как, некуда пойти. К тем друзьям, с которыми можно надраться или накуриться до зеленых чертиков, ему не хочется. В спортзал — слишком рано.
«Куда???»
Решение приходит неожиданно.
Захарченко выглядит свежее и целостнее, чем в их прошлую встречу. Вытянув загипсованную ногу поверх одеяла, она сосредоточенно следит за происходящим на экране ноутбука, пристроенного у нее на коленях. Но увидев Адама, теряет к фильму интерес.
— Привет, — тихо здоровается девушка.
Стремительно пересекая палату, Титов встает у окна и хмурит лоб.
— Привет, — ненадолго скашивает в ее сторону взгляд и возвращается к созерцанию тихого уютного дворика клиники.
Прочищает горло. Упирается рукой в откос.
— Мне нужно кое о чем тебя спросить.