Для самого Депо процесс разрушения начался в тот момент, когда Джозеф Мерривейл, отвечающий в Агентстве за планирование операций, вызвал его к себе и дал новое задание. Мерривейл, уроженец Чикаго, ухмыльнувшись, произнес с сильным английским акцентом:
— Возможно, в этом деле тебе придется потерять кого-нибудь из своих людей.
Все в Агентстве знали, как сильно Депо ненавидел насилие.
Из «Руководства по Улью»:
«Более ста миллионов лет назад появились бесполые, но способные к размножению насекомые — это важное эволюционное достижение насекомых. В результате колония стала элементом естественного отбора, свободным ото всех предыдущих ограничений на допустимое число специализаций (выражаемых в кастовых отличиях). Ясно, что если мы, позвоночные, сможем встать на этот путь, то отдельные члены нашего общества станут несравнимо лучшими специалистами, имея куда более развитый мозг. Никакой другой вид не сможет устоять перед нами — даже вид старых людей, из которых мы создадим наше новое человечество».
Коротышка с обманчиво юным лицом внимательно слушал краткие инструкции, которые Мерривейл давал Карлосу Депо. Коротышку звали Эдвард Джанверт, и его удивило, что связанная с новым назначением встреча, созванная так рано — около девяти часов утра, — сопровождалась лишь кратким инструктажем. Он подозревал — что-то не ладилось в самом Агентстве.
Джанверта так и прозвали — Коротышкой — за его рост, который составлял всего четыре фута и девять дюймов, и ему приходилось скрывать свою ненависть к этому прозвищу. Во многих делах Агентства он участвовал, выдавая себя за юношу-подростка. Мебель в офисе Мерривейла была ему не по росту, и он вот уже больше получаса сидел, скорчившись в огромном кожаном кресле.
Дело деликатное, вскоре понял Джанверт, а такие дела он не любил. Речь шла о докторе Нильсе Хельстроме, и по тому, как тщательно Мерривейл подбирал слова, было ясно, что у Хельстрома имеются влиятельные друзья. Выпирало слишком много углов, которые нельзя обойти. Невозможно было отделить политику от концепции Агентства, даже когда проводились традиционные расследования, затрагивавшие интересы госбезопасности. Такие расследования неизбежно приобретали экономическое звучание.
Вызывая Джанверта, Мерривейл сообщил лишь, что в таком деле необходимо держать наготове вторую, резервную команду. Кто-то должен быть готов вступить в игру по первому сигналу.
«Значит, ожидаются потери», — заметил про себя Джанверт.
Он украдкой взглянул на Кловис Карр, ее почти мальчишечья фигура утопала в огромном крутящемся кресле. Джанверт подозревал, что Мерривейл специально обставил свой кабинет так, чтобы придать ему вид респектабельного английского клуба, под стать его поддельному английскому акценту.
«Известно ли начальству обо мне и Кловис?» — подумал Джанверт, вполуха слушая громкий голос Мерривейла. Любовь для Агентства была оружием, которое при необходимости использовали, не стесняясь. Джанверт старался не смотреть на Кловис, но его взгляд все равно постоянно возвращался к ней. Гибкая брюнетка, тоже невысокая, лишь на полдюйма выше его, с совершенным овальным лицом и северной бледной кожей, слегка загоревшей под лучами солнца. Джанверт порою ощущал свою любовь к ней как физическую боль.
Мерривейл описывал то, что он называл «Прикрытием Хельстрома», — съемки документальных фильмов о насекомых.
— Чертовски любопытно, правда? — произнес он.
Уже не в первый раз за те четыре года, что он провел в Агентстве, Джанверту хотелось бы не иметь с ним ничего общего. Сам он попал сюда студентом третьего курса юридического факультета, когда летом работал клерком в департаменте юстиции. Джанверт тогда обнаружил папку, случайно оставленную на столе в библиотеке отдела права. Охваченный любопытством, он заглянул в нее и обнаружил весьма деликатный рапорт о переводчике, работавшем в иностранном посольстве.
Его первой реакцией на содержимое документа был смешанный с печалью гнев на правительство, которое до сих пор еще прибегает к такого рода шпионажу. Что-то в документе подсказывало, что речь идет о какой-то сложной правительственной операции.
Джанверт прошел период студенческих волнений, когда считал закон способом решения многих мировых проблем, но все оказалось обманом. Закон лишь привел его в эту библиотеку к забытому кем-то проклятому досье. Одна вещь неизбежно цеплялась за другую, но четко определенной причинно-следственной связи не имелось. А непосредственный результат состоял в том, что владелец папки застиг Джанверта за ее чтением.