Осторожно, с помпой "Ремингтона" в руках, Хейс двинулся по стальному мостику, протянувшемуся вдоль всего здания. Шаги эхом отдавались от стальных барабанов, а сердца колотились, зловещее чувство ожидания было почти физически тошнотворным. Было так легко спрятаться за одним из гигантских барабанов, выскочить и застать их врасплох. Но они прошли до конца, заглянули за каждый барабан, и там ничего не было. Они пошли обратно к двери.
Хейс внезапно замер.
- Что? - прошептала Шарки, как напуганная до смерти маленькая девочка.
- Ну, - сказал Хейс откровенно громким голосом. - Его здесь нет.
Затем он потащил ее к дверному проему.
- Я знаю, где он. Он у нас под ногами. Он прячется в трубопроводе, ведущем отсюда к гаражу.
Шарки не стала с ним спорить.
Она видела этот почти электрический взгляд уверенности в его глазах и знала, что он питается не догадкой, а более глубоким знанием, которое было неизбежно правильным. Если Хейс сказал, что он там, то ЛаХьюн был там, определенно. Прячется, как крысиная змея[51] в кроличьей норе. И кому-то придется его выманить.
Он передернул цевье на "Ремингтоне" и вручил его Шарки.
- Беги в гараж. Сразу за бульдозером есть панель доступа - решетка, вделанная в пол. Он попытается пройти через нее, когда я его выгоню. Когда он полезет... разнеси его. У тебя там три патрона.
- А ты?
Хейс взял ее ледоруб. Он вышел вместе с ней на улицу.
- Давай, Элейн. Беги туда. Я не спущусь, пока не увижу, что ты там.
Она покачала головой, вздохнула и убежала в ночь, ее кроличьи сапоги хрустели по насту. Гараж находился примерно в ста футах. Он увидел, как она остановилась возле задней двери, стоя под светом и махая рукой. Он помахал в ответ.
Как можно тише, Хейс на цыпочках вернулся обратно... если бы вы могли реально ходить на цыпочках в этих больших, громоздких ботинках. Но он сделал это тихо. Так тихо, как только мог. К тому времени, когда он добрался до решетки, его сердце колотилось так сильно, что кончики пальцев пульсировали. Он присел возле решетки.
Элейн уже должна быть на месте, давай сделаем грязное дело и покончим с этим.
Не было никакой возможности тихо поднять металлическую решетку, поэтому он не стал париться. Отбросил ее, и она с грохотом упала на мостик. Он устроил из этого большое шоу, говоря вслух, как будто вел с кем-то разговор, чтобы ЛаХьюн подумал, что он спускается не один.
Затем спрыгнул в трубопровод.
Он был похож на туннель для побега из какого-то старого военного фильма, только был прорезан во льду и идеально выровнен. Если бы ты был эльфом или пикси, ты мог бы стоять там прямо, но остальным приходилось пригибаться. Хейс засунул фонарик в куртку и зажег аварийную сигнальную ракету. Света она давала столько же, если не больше, и, в отличие от фонарика, если кто-то шел на тебя, ты всегда мог воткнуть горящий конец ему в лицо.
Отлично.
Хейс пополз по трубопроводу.
Топливопроводы проходили над головой и с обоих сторон. Факел шипел, дым валил, но свет был яркий. Огромные, крадущиеся тени насмехались над его движениями. Он слышал шипение факела и почти все остальное... треск льда, вода капает, когда факел нагревает лед над головой, его кости растут, глаза слезятся. Да, он мог слышать практически всё, но не то, что могло скрываться прямо перед ним. Рука в перчатке так крепко сжимала ледоруб, что он думал, что может сломать металлическое древко.
Давай, мудак, покажись, папочка хочет тебе башку отрезать на хуй.
Но ЛаХьюн не появлялся, а Хейс прошел уже половину пути. Он начинал нервничать. Реально переживать, что ЛаХьюн забавляется, заманил его в ловушку здесь, убрал с дороги, чтобы достать Шарки. Хотя... у него все еще было чувство, что ЛаХьюн был здесь. Где-то.
И затем, пройдя две трети пути вниз, до него дошло.
Был здесь, ты, идиот. Прошедшее время. Сейчас он в гараже и...
Он услышал, как лязгнула решетка и кто-то вскарабкался наверх и вылез. Затем услышал выстрел из дробовика. Только раз. Шарки вскрикнула, и тут же раздался пронзительный крик дикой ярости и боли. Раздался грохот, и кто-то завопил. Хейс начал двигаться так быстро, как только мог, отставая всего на несколько секунд от ЛаХьюна... или то, чем он сейчас был. Трубопровод начал дрожать, когда началась глубокая, гудящая вибрация, с грохотом осыпавшая Хейса кусками льда.