- Меня это нисколько не удивляет, - признался им Сент-Оурс, - однажды зимой в Мак-Мердо у нас была команда из мужа и жены, забавные персонажи они были, геологи, изучающие камни и керны, всегда ищущие что-то, но очень расплывчатые в отношении того, что это было, когда вы их спрашиваете. Так или иначе, они были на горе Эребус где-то с неделю, производили раскопки. Они спускаются, возвращаются, и у них в глазах такое смешное выражение... такой контуженный вид, понимаете?
Рутковский кивнул.
- Видел много раз.
- Без сомнений, - сказал Сент-Оурс, - без сомнений. Только в этот раз было хуже, смекаешь? У них с собой были эти камни, которые они там нашли, очень плоские и со странной резьбой на них, вроде иероглифов или какой-то египетской тарабарщины. Они вели себя чертовски причудливо, прятали эти камни, по-настоящему боялись их. Однажды я был рядом с их лачугой и спрашиваю их: "Что, во имя Христа, такое эти камни?" Они сказали, что это артефакты какой-то древней цивилизации, и не давали мне к ним прикасаться. Сказали, что как только вы прикоснетесь к ним, ваш разум вытечет капля за каплей, и что-то заполнит его. Что? Я спрашиваю их. Но они ничего не говорили, только ухмылялись и пялились, как парочка кукол-карни. Через два дня, да-сэр, через два дня, взявшись за руки, они ушли в метель, оставив записку, что идут на "старые голоса из-под горы". Иисусе Христе. Но это только для того, чтобы показать вам, какие дерьмовые вещи здесь происходят.
- Я верю в это, - сказал Майнер.
Хейс отодвинул тарелку, недоумевая, почему они выбрали его своим тотемным столбом, чтобы танцевать вокруг него. "Послушайте, ребята, я был там, когда Линд психанул. Никого из вас не было, только я. Он не пытался перерезать себе вены или что-то в этом роде, ему просто стало плохо, вот и все".
Они внимательно слушали, кивали, потом у Рутковского в глазах появилось заговорщицкое выражение, и он сказал: "Перерезал себе оба запястья, вот что они говорят. Наверное, порезал бы и горло, если бы хватило времени".
- Мне это не нравится, - сказал Сент-Оурс.
- Послушайте... - попытался Хейс, но его перекрыли, как текущий кран.
- Мне не нравится идея провести еще три месяца здесь с сумасшедшим, - сказал Рутковский, - лучше бы они заперли его задницу. Это все, что я могу сказать по этому поводу.
Майнер сказал: "Не об этом сумасшедшем дерьме вам нужно беспокоиться, а о том, что Гейтс принес сюда. Иисус и Мария, идите туда и посмотрите на то, что он там размораживает... и вы обоссытесь со страху. Выглядит как какой-то сумасшедший серый огурец с желтыми червями, растущими из макушки, и большими красными глазами на конце каждого из них... ничто, похожее на эту штуку, не приведет ни к чему хорошему. Поверьте мне".
Постепенно, их разговор перешел на другие темы, и о Линде они практически забыли. Теперь это были просто мумии, и, они были даже не с этой планеты. Истории о привидениях, байки у костра и три здоровых, опытных мужика, пытающихся превзойти друг друга, напугать до усрачки.
Хейс игнорировал все это и хлебал свой суп, прислушиваясь к ветру, пытающемуся вырвать Дом Тарга из замерзшей тундры, как он это делал день за днем, царапающий и воющий, как что-то голодное, спускающееся с гор на западе.
"Присоединюсь к вам?" - спросил голос.
Хейс поднял голову и увидел, что это был доктор Шарки, врач станции, невысокая хорошенькая и рыжеволосая, с ярко-голубыми глазами. Она была единственной женщиной в лагере, и все мужчины говорили, что она слишком тяжеловесна на их вкус, но к весне все они попытаются залезть к ней в трусы.
Дело в том, что она не была тяжеловесной, не в мире Хейса. Она была широка в бедрах, красивые округлости, которые он находил откровенно сексуальными. Нет, мужчины держались на расстоянии (по крайней мере, пока), потому что она их пугала. Не из-за того, что она сделала или сказала, но в основном из-за лица. Ее приподнятые нордические глаза придавали ей холодный, отстраненный вид, который подчеркивался жестким изгибом рта.
Хейсу она понравилась сразу же, как только он ее встретил, и причина тому была совершенно глупой, он даже не хотел признаваться в этом самому себе: она напомнила ему Карлу Джин Распер из третьего класса, его первую серьезную любовь. Те же волосы, те же глаза, тот же рот. Когда он впервые увидел Шарки, он мгновенно перенесся обратно в начальную школу, безмолвный и глупый, точно такой же, как когда-то рядом с Карлой Джин. Доброе утро, маленькая школьница...