Что-то здесь явно не сходится. Его версия со случайным обнаружением трещит по швам. Нас однозначно кто-то сдал, других вариантов я не вижу. Кроме Эйнара подозревать некого. Он способен на предательство, как и любой другой человек, поставленный в жесткие рамки. Вопрос только в цене. Или в награде, как однажды сказал Дэрил. Если смотреть с этого ракурса, то логическая цепочка идеально выстраивается. За свое содействие Верховному Совету Эй получил меня и мнимую свободу.
— Ты притихла, — напряженно замечает Эйнар.
— Устала и дико хочу спать, — Взглянув на него, я потягиваюсь и сонно зеваю. — Доброй ночи, Эй.
— Спи спокойно, пчелка. Я выводы сделал. Не бойся, не трону, — расслабленно отзывается он, поворачиваясь ко мне спиной.
Вот и чудненько. Удар по яйцам все-таки пробудил его здравый смысл. Впредь мне нужно быть хитрее и осторожнее. Если Эй поймет, что находится под подозрением в сговоре с Советом, то может изменить стратегию поведения, и тогда мне придется иметь дело с совсем другим Эйнаром. А это совершенно точно не в моих интересах.
Какой выход? Придется подыграть ему, притворившись беспомощной несчастной жертвой, нуждающейся в сильном защитнике. Эйнару безумно нравится роль героя и спасителя, поэтому я уверена, что какое-то время эта стратегия будет работать успешно. А мне остается не терять бдительность, внимательно наблюдать за всеми его действиями и тщательно анализировать каждое сказанное им слово. Рано или поздно он сам себя выдаст. Эй — первоклассный боец, но до манипулятора уровня Дэрила ему еще расти и расти.
3
Дэрил
— Гейб, соберись, — приблизившись к привязанному к дыбе старшему батлеру шестого уровня, я хлопаю его по щекам. Разлепив опухшие веки, он останавливает на мне расфокусированный взгляд.
— Я ничего не знаю, Бут. Клянусь… ничего не знаю, — с трудом ворочая языком хрипит Гейб.
Бегло оцениваю его состояние, прикидывая, сколько еще он способен продержаться. Прогноз неутешительный, и мне очень не нравится то, что я вижу. Спутанное сознание, налитые кровью белки, вздувшиеся вены и многочисленные кровоподтёки от разовравшихся капилляров.
— Ответ неверный.
Кивнув стоящему в изголовье трутню, приказываю ему продолжать «процедуру дознания». Парень начинает вращать валик, натягивая фиксирующие запястья батлера веревки. Второй трутень, находящийся с противоположной стороны дыбы действует зеркально с первым. Пыточную Медеи оглашает хруст растягивающихся суставов и мученический болезненный вопль. Гейб снова теряет сознание.
— Прекратить, — коротко распоряжаюсь я.
Трутни беспрекословно исполняют, одновременно останавливая вращающийся механизм. Физическая боль имеет свои пределы, шагнув за которые человек признается в чем угодно. Даже если ничего не совершал. А я хочу услышать правду.
— Приведите его в чувство.
Один из парней поднимает с пола канистру с ледяной водой и выливает все содержимое на голову батлера. Гейб приходит в себя через минуту. Отплевывается и мычит от боли. Лицо искажено уродливой неузнаваемой гримасой, хотя он и раньше не был красавчиком.
— Ты еще с нами, приятель? — я встаю так, чтобы Гейб меня видел. Он моргает в знак согласия. — Я еще раз повторяю свой вопрос. Какой приказ ты отдал своим бойцам?
— Никакого, — сплевывая кровавую слюну, батлер повторяет то, что я уже слышал. — Какой смысл мне врать? Я, блядь, больше всех хотел, чтобы тебя поставили на место Кроноса.
— То есть, ты настаиваешь на том, что десять бойцов покинули шестой уровень без твоего специального разрешения?
— Разрешение было, — скрипучим голосом признается Гейб. — Но клянусь, Бут, я не знал, зачем они ей нужны.
— Кому?
— Бриане. Эта старая сука приказала выделить ей моих лучших парней. Что мне было делать? Послать?
— И ты не спросил у нее — для каких целей? — я кладу руку на рычаг, запускающий пыточный механизм, и вращаю его в обратную сторону, немного ослабляя натяжение канатов. Гейб начинает вопить на опережение, но быстро утихает, не почувствовав нового приступа разрывающей боли.
— Спросил, — быстро кивает батлер. — Бриана сказала, что они будут сопровождать опасный груз.
— Какой груз, Гейб? — подхожу практически вплотную.
— Шершней, — задыхаясь от страха, отвечает он.
— А говорил, что не знаешь, зачем они ей нужны, — качнув головой, я лениво поглаживаю металлический рычаг. Батлера сотрясает крупная дрожь, лихорадочно горящий взгляд мечется по моему лицу