Ее Величество запрокинула голову, что совершенно не шло ее великосветскому образу, и захохотала в полный голос.
— Тебе так только кажется. Очнись, Вторая! Ты не можешь никого любить.
И она как кошка прыгнула на подоконник. Сильный ветер ворвался в открытое окно, натянул тяжелые шторы, словно паруса, и, забрав с собой утреннюю гостью, покинул нашу комнату.
Утром я проснулась под огромной лапой Четвертого. Весьма по-хозяйски он сграбастал меня в объятия, вырвав из рук Кира. Ругая свою внутреннюю сигнализацию за сбой, я скинула тяжелый груз и откатилась в сторону. Остальные члены нашей разведгруппы уже были на ногах и собирались. Ко мне подскочил недорослик.
— Ну что, вернулась?
— Кто? — Сбитая с толку нестандартным пробуждением, я не сразу сообразила, чего он от меня хочет. Довольный жизнью Четвертый не спеша поднялся и как ни в чем не бывало принялся разминать явно затекшее плечо.
— Сила твоя. Когда поделишься?
— Да хоть сейчас! — Меня переполняли злость вместе с лавой, разливающейся по венам. — Не боишься, что тебя поджарит?
— Не-а. — Волчонок дерзко тряхнул косматой головой. — Наоборот, боюсь ничего не почувствовать.
Я кинула беглый взгляд на Дока. Ученый, наблюдая на расстоянии, пожал плечами. В случае с Пустышкой было нелепо делать какие-либо прогнозы. Никто не мог знать, окочурится он сразу или с неожиданно разбуженным потенциалом станет соперником самой Королеве.
— Тогда иди сюда.
Парень растерянно почесал за ухом.
— Что, прям тут? На глазах у всех?
Четвертый, сматывая в валик одеяло, поглядывал нас и лыбился.
— Чего тушуешься, недорослик? Бери, пока дает. Вторая кому ни попадя не дает.
Волчонок покраснел до кончиков ушей. Пунцовые пятна на щеках выступили даже сквозь сильный загар.
— Ты явно что-то недоговариваешь. — Прекратив паясничать, ведущий разведчик резко нахмурился. — Гетто никогда не было рассадником добродетели.
— И ты этому способствовал, — огрызнулась я, невольно вставая на защиту парня. Остальные не спешили влезать в разговор, делали вид, что заняты сборами.
— У тебя явно устаревшая информация, Вторая. В гетто после памятных событий путь разведчикам закрыт. А вот гвардейцы — да, периодически захаживают…
Окончание фразы рождало у Ники бурю негодования, но раздражение, вызываемое Четвертым, было сильнее.
— Теперь не на ком срывать свою ярость? Очень тебе сочувствую. Мишени в тренировочном корпусе не сравнятся с живыми, да?
— Только с достойным противником интересно играть. Слабые быстро сдаются, — небрежно бросил разведчик и, наблюдая за моей реакцией, продолжил: — Это твои слова.
Я напряглась, пытаясь ухватить за хвост ускользающее воспоминание. Но и не могла не признать, что он говорил правду.
— Вот именно, что мои. У тебя правила другие. Ты извраще…
— Хватит! — прикрикнул Командир. — Не время выяснять отношения. Пора выдвигаться. Покончи уже с мальчишкой.
От резкого тона начальства вздрогнул даже Четвертый. А от двусмысленности фразы — ученый.
Я решительно подошла к Волчонку и взяла его за руку. Тонкие пальцы переплелись с моими. Он опасливо сжался, став даже ниже ростом. Наши глаза оказались на одном уровне, и я поняла, что ему было страшно. Вопреки своему происхождению он любил жизнь.
Импульс канул в небытие. Парень не успел ничего понять, но, судя по реакции тела, точно почувствовал! Холодная ладонь дрогнула, когда Сила легким молоточком ударила по нервам. Я бросила на Дока взгляд, полный досады. Ученый подбодрил кивком и с горящими глазами подался вперед, вероятно, в ожидании значимого научного открытия. Вторую разведчицу не волновала морально-этическая сторона, а вот Ники едва ли была согласна участвовать в этом безобразии.
Мне пришлось обойти застывшего каменным изваянием Волчонка и встать за его спиной. На ум невольно пришло сравнение с ангелом-хранителем. Не хватало разве что крыльев и нимба. Однако интуиция подсказывала, что быть мне мальчишке скорее проклятием, нежели спасением. Я чувствовала, как ускорилось его сердцебиение, как мышцы дрожали от напряжения и как участилось дыхание в узкой грудной клетке.
— Надо увеличить площадь контакта, — пояснила, искренне надеясь, что одежда не помешает, и крепко обняла его со спины.
Сила — это ток, энергия в чистом виде. У меня она ассоциировалась с лавой. Она согревала изнутри, местами даже жгла. И лучший проводник — это собственное тело. Силой делиться категорически запрещено, но иногда это получалось непроизвольно. Она подчиняла и порабощала, но для постоянных любовников, которые периодически практиковали подобный «обмен», закон в лице Правящего Совета делал поблажки. Главное доказать, что изначально имелись взаимные чувства. И именно в этот судьбоносный момент жители Улья обычно начинали дорожить дружбой с соседями.
Несмотря на разделяющий слой одежды и брони, разряд получился достаточно мощным. Парень дернулся в конвульсии и обмяк в моих руках. Несмотря на весьма тщедушное для мужской особи телосложение, держать его на весу было совсем неудобно, и я, недолго думая, сгрузила безвольную тушу на землю.
Громкие хлопки Четвертого показались оглушительными в образовавшейся неловкой паузе. Все-таки процесс передачи Силы — внутренней энергии — воспринимался куда более интимным, чем удовлетворение тех же физиологических потребностей.
— И ты посмела назвать меня извращенцем! Сама чем лучше?
— Прекрасная сцена «страсть, несущая смерть», — подал голос ученый. Он стоял рядом и вытирал вспотевшие ладони друг о друга.
— Волчонок жив, — уверенно сказала я. — Сейчас придет в себя.
Командир неопределенно хмыкнул и, ослабив ворот на форме, поднял с земли стабилизатор.
— Нам некогда с ним возиться. — Ведущий разведчик повесил на плечо сумки. — Оставь его. Ты слово сдержала, теперь у каждого своя дорога.
— Между прочим, твое слово. Я ему ничего не обещала.
Хлесткая пощечина моментально привела парня в чувство. Он сел и, помотав головой, уставился на меня потрясенным взглядом, беззвучно открывая и закрывая рот. Из его глаз потоком хлынули слезы, самые что ни на есть натуральные слезы!
— Что с ним? — сухо обратилась я к Доку, который принял вид охотящегося хищника и теперь, склонившись к своей жертве, впитывал каждое движение, каждую эмоцию на ее побелевшем лице.
— С научной точки зрения, весьма интересный результат! Сначала был сильнейший выброс адреналина, а потом его накрыло облако эндорфинов. Полагаю, в данный момент он испытывает чувство сродни абсолютному счастью. Но поскольку у него нет собственного резерва, сей эффект кратковременен и скоро спадет. — Ученый, заметив, что его слушают все, старался говорить простыми и доступными фразами. — Твоя Сила просто прошла сквозь него и впиталась в землю, очень хорошо удобрив ее. Не удивлюсь, если это место через десятки лет станет вторым оазисом после Улья. По крайней мере, плодовые смогут укрепиться в почве.
— Сейчас сюда набегут отверженные. И совсем не для того, чтобы посадить деревья, — мрачно подытожил Командир, стоя на утесе и всматриваясь вдаль. — Пора уходить.
— Я… — просипел парень, вытирая нос рукавом. — С вами. Можно?
И чего спрашивает? Все равно же пойдет следом. Теперь не отвяжется…
— Только до барьера. Переступишь его — убью. Понял? — Командир был до крайности откровенен.
Спорить с ним Волчонок не стал. Он спас нас, мы вернули долг. Больше никто никому ничем не обязан.
Глава 4
Глава 4. Пристань
За утренними событиями детали сна напрочь вылетели из моей головы. Но теперь в дороге, пока еще спокойной, можно было обдумать слова Королевы. Из всего сказанного больше всего меня задела брошенная вскользь фраза об ошибке. Непоправимых было много, и хотелось бы понять, какую из них Ее Величество посчитала роковой. Неужели ту, которая еще не случилась, но непременно будет, как только мы приблизимся к порталам?
Я несколько раз пыталась восстановить события до участия в Проекте «Альфа-6», но каждый раз словно натыкалась на глухую стену. Провалы в памяти делали Вторую слабой.